— Гляди! — указал кто-то на всадника, скачущего по тропе. — Мы только праздновать начали, а кое-кто уже назад возвращается, да спешит-то как!

— Это он, верно, суженую свою забыл, а теперь вспомнил да отыскать торопится!

Дружный смех был ответом на шутку. Все подняли головы, следя за быстро приближающимся всадником.

— Коня чересчур шибко гонит, — настороженно произнёс чей-то голос.

Всадник направлялся прямо к ним.

Святослав первым узнал одного из своих сотников сторожевой службы и поднялся навстречу.

— Беда, княжич! — крикнул сотник, осаживая коня. — Печенеги на Киев идут!

На мгновение все замерли, осмысливая услышанное. Потом задвигались, засуетились, не забыв при этом погасить факел, которому не суждено было нынче возжечь Купальское кострище.

— Ладомила, Болеся, все жёны и девушки, расходитесь по домам! Юноши — со мной в Ратный Стан! — распорядился побледневший от волнения Святослав и, взяв у сотника лошадь, помчался впереди всех.

Когда они подоспели, в Ратном Стане уже всё кипело и бурлило. Призывно гудели турьи рога, созывая воинов. Те поспешно собирали припасы, проверяли оружие и конскую сбрую, увязывали поторочные сумы.

У темницкого шатра Святослав встретил Притыку в полном воинском облачении — в броне, опоясанного мечом, но без шелома. Чело его было мрачным, лицо каким-то почерневшим, таким Притыку Святослав не видел никогда.

— Притыка, что там? — нетерпеливо спросил княжич. — Это от Издебы посланник прискакал?

Притыка ничего не ответил, словно не слышал обращения, и, повернувшись спиной, пошёл в шатёр. Растерянный княжич перевёл взор на стременного, который подтягивал подпругу темницкого коня. Закончив, стременной медленно выпрямился и, утерши со лба пот, со вздохом сказал Святославу:

— Издеба, друг Притыки и наш верный товарищ, пал в сече с ворогом на Курянских границах, так передал гонец. И многие из его тьмы тоже полегли. Токмо благодаря им не застали нас печенеги в великий праздник…

Притыка, выйдя из шатра, остановил взгляд на Святославе, молча положил ему руку на плечо и крепко сжал, затем, пряча в очах боль, надел шелом, круто повернулся, вскочил на коня и стал давать короткие отрывистые приказания своим тысяцким и полутемникам.

В груди Святослава сдавило так, что стало трудно дышать. Он сорвался с места и помчался по Стану. Вбежав в свой шатёр, путаясь в рукавах, натянул лёгкую кольчугу, затем стал пристёгивать боевой пояс с ножнами для меча и кинжала-акинака. Нервное возбуждение не давало исполнить привычную работу быстро, княжич торопился и делал много лишних движений. В голове стучало сразу несколько мыслей: печенеги, война, Издеба… Неужели старый Издеба погиб? Он так и стоял перед очами Святослава: высокий, крепкий, всегда обстоятельный и спокойный. Трое неизменных друзей — Горицвет, Притыка и Издеба — ходили в боевые походы ещё вместе с его отцом. Надёжные, опытные темники, лучшие из воинов в Старшей Дружине, всегда поддержат, научат, подскажут. Святослав часто вспоминал ту первую встречу в Ратном Стане, рассказ о Древлянской войне и о том, как Издеба тогда впервые посадил Святослава на боевого коня. И теперь княжичу не верилось, что одного из неразлучной троицы вдруг могло не стать…

Выйдя из шатра, Святослав вскочил на подведённого стременным коня. Увидев подъезжающих к нему молодого Горицвета и юного Свенельдича — Гарольда, княжич, невольно подражая Притыке, повернулся к ним и коротко приказал:

— Малую Дружину собрать! Полки привести в боевую готовность! Я — в терем, там воевода… — И он ускакал.

По дороге обратил внимание, как быстро изменился Киев. Навстречу спешили и обгоняли воинские разъезды, посыльные, первые беженцы с домашним скарбом. Ни следа от недавней беззаботной жизни и праздничной суеты, на лицах тревога, растерянность, озабоченность. Слышался детский плач, блеяние овец, лай собак, визг свиней, конское ржание, топот, скрип колёс, бряцание железа.

Святослав подоспел в терем, когда разговор Свенельда с матерью уже заканчивался.

— Значится, мать княгиня, — рёк воевода, — конницы Притыки, Горицвета, Збигнева и Веряги выйдут налегке на рассвете, за ними — обоз. Остальное всё как порешили.

— Где моей дружине быть? — стараясь унять волнение, спросил Святослав.

Ольга невольно залюбовалась сыном: в воинском облачении, серьёзный и решительный, ну вылитый отец! «Только не рановато ли тебе воевать, сынок», — вздохнула про себя, но промолчала. За неё ответил Свенельд:

— Мы с тобой, княжич, остаёмся в Киеве, будем готовить оборону на случай, ежели враг прорвётся сюда…

Святослав вспыхнул:

— Остаться? Здесь? Когда все уходят биться с печенегами? Он быстро зашагал туда-сюда по гриднице, упрямо сжав губы. Затем остановился и решительно заявил:

— Я тоже пойду с ними!

Свенельд покачал головой, потом стал говорить жёстким, не допускающим возражения тоном:

— Негоже так вести себя, княжич, особенно в час войны. Ты должен быть там, где прикажут, и решений старших обсуждать не волен. Разве станут тебя слушаться дружинники, коли ты сам сейчас ни воеводы, ни матери не слушаешься?

— Что я, малое дитя, за стенами града прятаться? — буркнул Святослав, но уже не так уверенно.

— Не прятаться, а киян защищать, если понадобится, детей, стариков. А сейчас пойдём, есть для твоей дружины ответственное дело!

Княжич последовал за воеводой, понимая, что всё уже решено без него. От этого на душе стало до слёз тоскливо. Но что поделаешь, ему ведь только пятнадцать, до совершеннолетия, когда он станет полноправным князем, ждать целых шесть лет. А до тех пор надобно подчиняться, как велит Устав и Покон.

Спустившись с крыльца, они сели на лошадей.

— Пойдёте на переправу, — сказал Свенельд, когда ехали по улицам. — Там уже сейчас люда полно, а к вечеру может возникнуть сумятица. К тому же вражеским лазутчикам неразбериха на руку, легче незаметно в град проскользнуть. Вот вам, молодым, в самый раз сноровку проявить. А я подготовкой к осаде займусь.

Святослав слушал и ни слова не проронил до самых ворот Стана. Там его уже дожидалась готовая к походу Малая Дружина. Княжич сказал сухо, обращаясь к полкам:

— Остаёмся в граде. Будем следить за переправой. Перенимать, ежели попадутся, вражеских лазутчиков. Горицвет отвечает за левый берег, Гарольд за правый. Всё ясно?

По рядам прокатился лёгкий ропот. Все ждали приказа выступить навстречу врагу и вдруг — заниматься повозками, лошадьми, беженцами с их узлами…

Но Святослав не позволил шуму перерасти в негодование и пресёк разговоры наказом:

— Сотня Олеши остаётся в Стане на страже, полк Путяты будет сопровождать беженцев в град и указывать отведённые им места. Остальные — за мной, рушь!

Окрестные огнищане стремились в град со своими пожитками, ища защиты за высокими крепкими стенами.