Проверить невозможно. И потом, с чего бы даме столь бурновыкладывать мне всю правду про Жору? Ох, что-то тут не так.

Я заметалась по кухне. Кстати, когда я говорила с ней потелефону, меня резанула какая-то фраза, вот не помню какая! Ох, и хитра лиса!Но она совершила одну ошибку! Номер мобильника! По нему очень легко можновычислить владельца!

Утром на подушке обнаружились шоколадка «Слава», моялюбимая, и записка:

«Извини, Вилка, сам не знаю, что на меня вчера нашло. Оченьтебя люблю, вернусь с работы, и поболтаем. Твой престарелый кабанчик». Внизубыла нарисована косорыленькая свинюшка с большим пятачком. Олег далеко неРепин. Я рассмеялась. Чувствуя свою вину, супруг не поленился перед работойсбегать в булочную и купить шоколад. А чтобы совсем подольститься, даже написалв конце свое дурацкое прозвище. Обычно он сердится, когда я дразню егопрестарелым кабанчиком, а сегодня сам решил так назваться.

Я развернула шоколадку и, недолго думая, слопала половину.Нет, все-таки у меня хороший муж, но правды про Лазаренко я ему не расскажу.Это будет маленькая месть за «погремушку». Доведу сама начатое до конца итолько потом объясню Олегу, в чем дело. Естественно, он обозлится и закричит:

– Почему мне не сообщила!

И вот тут я невинно заморгаю глазами и заявлю:

– Не хотела выглядеть погремушкой!

Посмотрим тогда на реакцию Куприна!

Я понеслась в ванную. Времени сидеть на одном месте большенет, надо действовать. Мы с Олегом наперегонки летим к финишу, только он бежитв команде, а я в гордом одиночестве. Ну, кто кого? Вторую половину шоколадки ядоела в лифте. Во рту поселился приторно-сладкий вкус, но в глубине душиплескалась горечь. Погремушка! Да всех производственных мощностей фабрики«Красный Октябрь» не хватит, чтобы забыть мою обиду. Погремушка! Успокоюсь ятолько тогда, когда утру Олегу нос!

В свою редакцию я влетела, уронив сумочку.

– О, – воскликнул Сережка Петерсов, сидевший у компьютера, –какие люди! Дорогие гости, золотые перья, очеркисты и новеллисты. Извините,пожалуйста, не могу встать и поклониться в пояс. К сожалению, господин главныйредактор, который для тебя просто Сеня, велел срочно добавить в очередной номермелочовку. И вот теперь я занимаюсь высокоинтеллектуальным трудом, кропаюколонку под названием «В три строчки». Сама понимаешь, опус пойдет без подписи,да и заплатят за него по копейке за строку. Вот так и живу: ни денег, ни славы,а на работу нужно являться каждый день к девяти! Ну а ты, конечно, с очереднымполосным шедевром? Можно мне остаться в кабинете? Не помешаю ли гордостижурналистики своим кашлем, который мучает меня из-за того, что вынужден куритьдешевые сигареты? Да, мы рабочие лошади, а не элитные арабские скакуны…

Я взяла с его стола круглую коробочку, вытряхнула оттудаскрепки и поднесла пустую емкость к Сережкиному рту.

– Сделай милость, поговори еще.

– Зачем? – насторожился Петерсов.

– Олега радикулит разбил, а змеиный яд очень дорог, тысейчас сюда слюной набрызгаешь, лучше финалгона ему поможет!

Сережка рассмеялся. Он, в принципе, не противный парень иотличный криминальный репортер, только случаются у него припадки занудства. Сдругой стороны, у кого их не бывает?

– Все тебе хиханьки да хаханьки, – забубнил коллега.

– Где у нас справочник?

– Какой?

– Ну тот, с номерами телефонных компаний.

– Зачем тебе?

– Хочу уточнить имя владельца мобильника.

Сережка хмыкнул.

– Ну ты даешь! Никто не скажет!

– Почему?

Петерсов оторвался от полосы и потер глаза.

– Скупердяи чертовы, не могли еще меньшим шрифтом текстнабрать, глаза к носу съехали! Почему, почему… По кочану, не положено.Нарушение должностной инструкции. Служащим «Билайн» и «МТС» строго-настроговелено хранить конфиденциальность. Запросто уволят, если они начнут сведения оклиентах направо и налево раздавать.

– А если речь идет о преступлении?

– Милиция пошлет запрос на бланке, с печатью.

– Что же мне делать? – спросила я и села за стол у окна. –Вот уж не думала, что это проблема. Зачем людям скрывать, кто владелец?Помнишь, в нашем детстве во всех почтовых отделениях лежали толстые«Справочники абонентов МТС», а «09», если назвать фамилию, имя, отчество и годрождения того, на кого зарегистрирован телефон, мигом называла номер.

Сережка закурил и, выпуская струю серо-голубого дыма,заявил:

– Еще вспомни, как мы тимуровцами были и переводили черездорогу бедных больных бабушек. Кстати, и в достославные времена, о которых тывспоминаешь, существовали «закрытые» номера. Узнать координаты любимого актера,писателя или высокопоставленного партийного деятеля было невозможно.

– Да-а, – протянула я, – серьезное препятствие, и что теперьделать, ума не приложу!

Сережка раздавил окурок в блюдечке, заменявшем емупепельницу.

– Эх, правильно мама говорит, вьют из меня бабы веревки.Никогда не могу отказать прекрасной даме. Прямо издергался весь! Стоит толькоим намекнуть, сразу на помощь кидаюсь!

– Ты это к чему?

– Ступай, купи бутылочку водочки, колбаски, хлеба и прихватибанку маринованных огурчиков.

– С какой стати!

– За работу положен гонорар. Пока до метро сбегаешь, я тебевсе о владельце узнаю, давай топай!

Не теряя времени, я вышла за дверь. Иногда люди говорят:«Пьет, как сапожник». Не знаю, как относятся к горячительным напиткампредставители обувной промышленности. Я бы употребила иное сравнение:закладывает за воротник, словно журналист. Оказавшись среди пишущей братии, ябыла поражена тому, какие алконавты эти люди, занимающиеся умственным трудом.