Я окинула ее взглядом. Передо мной сидело настоящее дитя рабочихокраин. Ой, только не надо упрекать меня в снобизме. Сами знаете, что родиласья у папеньки-уголовника и маменьки-алкоголички, академиков, писателей иликомпозиторов в моем генеалогическом древе нет, сплошные пролетарии и крестьяне,зарабатывающие на жизнь тяжелым физическим трудом.

Но вот парадокс! Иногда поговоришь с каким-нибудьпредставителем элиты и поймешь: этот человек хорош только внешне, в душе онсамый настоящий хам, не обремененный раздумьями, и никакие университетскиедипломы не прибавят ему ума и воспитания. С другой стороны, в нашем дворе жилабаба Клава, всю жизнь проработавшая на заводе, в цеху, где делают шины дляавтомобилей. Образование у Клавдии Михайловны – всего пять классов, но болееумного, тонкого, душевного человека, чем она, я не встречала. И дети, и внуки убабы Клавы были очень интеллигентные, милые, воспитанные, лишенные эгоизмалюди.

Так что «дитя рабочих окраин» – это не констатация местарождения, а состояние души. Подобная деточка может появиться в любой семье. Вы,наверное, не раз встречали сии экземпляры.

Лет с десяти они четко понимают, что любая учеба не принесетим никакой радости. Этих детей можно бить ремнем, уговаривать, упрашивать,толку чуть. В дневниках у них стройными рядами толпятся двойки и замечания. Вдвенадцать лет ребеночек предпочитает проводить время в подъезде или во дворе,в окружении таких же подростков, они сбиваются в стаи.

Девочки, размалеванные сверх меры, с шиком затягиваютсясигаретой и виртуозно ругаются матом. Для подавляющего большинства этихподростков уже не существует никаких жизненных тайн, а кое-кто уже пару разлечился от гонореи. Естественно, книг они не читают, впрочем, любят кино сострельбой и погонями. Лет в четырнадцать пути «детей рабочих окраин»расходятся.

Одна часть, совершив преступление, пополняет ряды малолетнихнарушителей закона, другая, вняв мольбам родственников, идет в ПТУ и мрачноовладевает зачатками знаний, из этих девушек и юношей получаются отвратительныепарикмахеры, злобные продавцы и неумелые автослесари. К двадцати годам ониобзаводятся семьями, рожают ненужных им детей и без конца ругаются со своейвторой половиной.

Люди притягивают себе подобных, поэтому хороших друзей упредставителей данной разновидности человечества нет. Правда, иногда вдруг уних появляются сын или дочь, разительно не похожие ни на маменьку, ни напапеньку. Тяжело детство такого ребенка, тянущегося к знаниям и книгам. Но Соняне имела к последним никакого отношения.

– Ну, чего надо-то? – повторила она, болтая ногой, обутой вбосоножку.

Ногти у нее были кроваво-красные, а пальцы просто черные.Впрочем, голова выглядела не лучше. Выкрашенные в желтый цвет волосы оттенялибледно– зеленое развратное личико с яркими губами и пламенеющими щеками.Косметика была куплена возле метро за копейки, поэтому румяна лежали толстымслоем, а помада напоминала бордовую глину. Довольно большие глаза были окруженычастоколом слипшихся ресниц, на верхних веках красовались переливающиеся тени.Картину довершала татуировка, сделанная на плече: черно-красный скорпионразмером примерно с пачку сигарет.

– Вы Соня?

– Ну…

– Лешу знаете?

– Какого?

– Того, который торгует телефонами.

– Ну…

– Он дал мне ваш адрес.

– И чего?

– У вас день рождения тридцатого октября?

– Ну…

– Помните, в прошлый свой праздник вы пришли к Леше вмагазин.

– Ну…

– Там была женщина.

– Ну…

– Вы упали.

– Ну…

– И сказали Тимуру, что записали номер машины, на которойуехала дама.

– Дама, – фыркнула Соня, – из Амстердама! Пробы ставитьнегде. Надо чего?

– Номер машины.

– Зачем?

Я вытащила из сумочки удостоверение и помахала перед носомдевицы.

– Читать умеешь?

– Ну…

– Читай.

– Пресса, – пробормотала Соня. – И чего?

Я попыталась задушить поднимающуюся в душе злобу. Наверное,девицу мучает похмелье или она в детстве, сильно ударившись головой о батарею,потеряла малейшую способность соображать. Хотя, может, это и к лучшему? НебосьСонечка обожает кино про шпионов.

Я села около нее на подоконник и проникновенно сказала:

– Понимаешь, я работаю в журнале «Криминальный рассказ»,пишу о всяких гадких людях: ворах, сутенерах.

В глазах Сони промелькнуло любопытство.

– Ну и чего?

Я подавила тяжелый вздох. Гениальные писатели И. Ильф и Е.Петров, создавая образ людоедки Эллочки, оказались в корне не правы. Их героиняобладала огромным словарным запасом, использовала множество выражений –«ха-ха», «шутите, парниша», «сколько стоит». Она даже пыталась шутить,произнося: «У вас вся спина белая». Сонечка же использовала всего две фразы,вернее, одно междометие «ну» и предложение «Ну и чего». Попробуйте пообщаться сподобным кадром! Посмотрев в ее ничего не выражающие, какие-то пластмассовыеглазки, я пустилась во все тяжкие:

– Тетка эта, ну та, что тебя толкнула в лужу, – преступница.Ее ищет все МВД России, впрочем, и ФСБ тоже. Не можешь вспомнить, куда задевалазаписку с номером?

– Ну и чего?

– Отдай ее мне.

– Зачем?

– Напишу статью про бабу, всем расскажу, какая она мерзкая.

Соня слезла с подоконника, потом совершенно спокойно задралаюбчонку, подтянула крохотные трусики-стринги и ответила:

– А нету.

– Чего?

– Номера. Я его потеряла. Сама хотела узнать, как ее зовут,и попросить ребят отдубасить в подъезде. Но облом вышел, посеяла бумажку.

– Может, все-таки поищешь, – я судорожно цеплялась запоследнюю надежду, – пороешься по шкафам.

– Да пошла ты на… – монотонно обронило небесное создание, –чего… привязалась! Объяснила же… русским языком, потеряла… бумажку.