– Ну и что? – спросил Карл, когда смачные детали пиратского быта иссякли и Скарампо перешел к этнографии и сравнительной культурологии. – Какие выводы, адмирал?

Их галера шла открытым морем. Со стороны Африки рассказу Скарампо вторил подозрительный суховей. Смеркалось. Карл уже давно обнаружил, что мичман у Скарампо оказался не в меру усердным и галера оставила конвой далеко позади.

Будто за его плечом стоял секретарь, жадно ловящий каждое новое слово мэтра румбов, мастера брамселей, заклинателя брандскугелей, Скарампо изрек:

– Море не прощает беспечности. Вот в чём вывод.

– В таком случае надо притормозить, – заметил граф. – Неровен час, злой Зефир принесет на своих крыльях фелюки берберов, а мы в одиночестве.

– Ерунда, – поморщился Скарампо. – Сразу видно – Вы не моряк. Мы же вырвались вперед, а не отстали. Стоит им ввязаться в схватку с нами, как мы остановимся, нас нагонят десятки наших кораблей. И тогда берберы обречены.

Карлу показалось, что он видит на горизонте несколько крошечных белых треугольничков. Паруса берберских фелюк?

– Я бы всё-таки приказал мичману попридержать гребцов.

– Синьор, Вам должно быть известно, что на корабле всё решает его капитан.

– На корабле – капитан, а в походе – я. Ваш корабль в походе. Значит решаю я.

– Синьор, из-за Ваших решений я уже потерял жемчужину генуэзского флота.

Карл сморгнул. Треугольнички исчезли, но через секунду появились вновь. Теперь паруса казались красными и квадратными.

– Древесину надо закупать в нашей Фландрии, а не в вашей Далмации.

– В инженерном деле надо что-то смыслить, синьор. Арльские подъёмники были рассчитаны на двухпудовые бомбарды, а Вы изволили привесить пятипудовую.

У Карла побелел кончик носа. Верный признак того, что вся дурная кровь ударила в мозги.

На чем бы сошлись в итоге – никто не знает. Но тут из карловой каюты выкарабкался Луи и осведомился у графа, не вскрыть ли его салад свиным салом, а то он, кажется, начал быстро ржаветь от морской свежести. Карл сорвал злость на Луи.

В тот раз всё обошлось. И для Скарампо (которому Карл всё-таки не расквасил морду и даже не нахамил), и для галеры (берберские пираты, а это были действительно они, в последний момент отказались от нападения из-за непредставительности цели – галера была боевой, значит золота и женщин не везла). Но злопамятный Карл ничего не забыл.

Стоило галере бросить якорь у пристани, Карл первым сбежал по трепещущим сходням и стал подкарауливать Скарампо. Адмирал появился довольно быстро – одетый во всё чистенькое, наконец-то без кирасы и без морских ботфортов, белесых от соли.

Карл подождал когда Скарампо сойдет на берег, перегородил ему дорогу и крепко схватил за руку повыше локтя.

– Постойте. У меня к Вам дело.

– Я весь вниманье, – вздохнул Скарампо.

– Помните наш разговор о пиратах?

Скарампо нахмурился.

– Да, конечно.

– Отлично. Сейчас мы находимся на твердой земле, на которой я ещё большая шишка, чем Вы на своём корабле. И я назначаю Вам почетную, ответственную миссию. Эскадра под Вашим началом будет сторожить гавань Остии до тех пор, пока мы не покинем город. Я не могу допустить, чтобы наши транспортные суда среди ночи были сожжены берберами или, пуще того, дзапарами.

– Но помилуйте, какие здесь дзапары…

– Такие же как и в Кафе, – заверил адмирала Карл, подталкивая его обратно к сходням. – Я разрешаю Вам появляться на берегу только в том случае, если Вы получите мое личное приглашение на военный совет. Вы должны быть готовы в любой момент отразить нападение с моря. А я, в свою очередь, гарантирую безопасность генуэзского флота со стороны суши. Это справедливо?

По набережной гуляли расфуфыренные барышни, на кораблях Альфонса Калабрийского капитаны пили шнапс и пиво.

– Это справедливо, – ответил Карл сам себе, не дождавшись от Скарампо ни единого звука. – Адмирал, отнеситесь к моему приказу добросовестно. Иначе я Вас повешу.

Карл отвернулся и пошел прочь.

Так галеры Скарампо стали бессменными морскими часовыми кочующей крестоносной столицы и обымали гавань ладным, красивым полукольцом.

Когда воздух почернел и на мачтах затрещали огоньки святого Эльма, Скарампо не растерялся. Буйство положительных эмоций, спровоцированное появлением Силезио Орсини, как-то само собой растворилось в предожидании неминуемого катаклизма. Канониры, растратившие на салют половину пороха, стараясь замять неловкость, во главе с мичманом гурьбой бросились к Скарампо. «Чего прикажете, чего изволите?»

Адмирал с трудом держался на ногах – так его измотал своим стрекотом ушлый Силезио. Чего бы приказать, чего б изволить?

– Вот что, синьоры… Передайте по кораблям – пусть станут на все якоря, даже на запасные, если такие есть. Потом… Фланговым галерам завести швартовы на берег и закрепиться…

Скарампо пошарил взглядом по берегу.

– …за что-нибудь крепкое. Лучше всего – за церковные фундаменты. Остальным связаться друг с дружкой. Если под руку попадутся рыбацкие сети – растягивайте их между галерами. А потом – задраить весельные порты, затянуть парусами палубу и ждать, пока всё закончится.

– А может, – робко предложил старший бомбардир, – может было бы разумнее покинуть корабли и переждать ненастье на берегу?

«Было бы разумнее. Да только тогда граф Шароле меня повесит. И тебя, дружок, тоже повесит, можешь не сомневаться», – сочувственно подумал Скарампо. Но авторитет был превыше всего. Скарампо выкатил беньки:

– Что?! А пятьдесят шомполов не хочешь, ш-шкура?!

И всё завертелось-закрутилось, как в геббельсовском ролике о сладостях флотской службы на благо фатерлянда.

* * *

Как и всякая катастрофа, эта быстро началась и молниеносно завершилась. В семь часов вечера на Остию легли лучи заходящего солнца.

Порт был похож на компостную яму, забитую всем, что пристало компостным ямам, плюс кораблями, кусками кораблей, бочками, распотрошенными останками остийских домов, собаками, овцами, лошадьми, коровами, курами, разбухшими мешками с зерном и людьми, среди которых утопленников и калек, к счастью, оказалось меньше ожидаемого. Всего-то восемнадцать десятков.

По набережной бродили огромные толпы мокрых до нитки оборванцев – рыцари, бароны, лучники, горожане, дамы, клирики и прочие категории населения, которые граф Шароле намеревался выгнать из города взашей.

Силезио был тут как тут. Во время наводнения он получил черепицей по уху, но это никак не сказалось на его ухватках. На одной из улиц Остии, в глиняных заносах, он отыскал распухшие от воды тела своего двоюродного брата из клана Орсини и троих негодяев Колонна. И то, и то другое придало ему сил. Только бы ничего не случилось с Джакопо!