Несмотря ни на что, люди планеты продолжали сжигать углеводороды, разъезжать на автомобилях, есть мясо, летать самолетами, делать все то, что вызвало великую жару и могло вызвать ее вторично. Прибыль по-прежнему рассчитывалась с прицелом на акционеров и увеличение дивидендов. И так далее.

Любой вменяемый человек понимал: делается слишком мало, и тем не менее «слишком мало» продолжало оставаться всеобщим принципом действий. Разумеется, вытеснение из сознания тоже имело место, но оно было в духе Фрейда, фрейдистская модель разума основана на идее паровой машины, что означало сжатие, нагнетание давления и выпуск пара. Поэтому вытеснение увеличивало внутреннее давление, ответная реакция на вытеснение давление снижала. Либо выпускаешь пар, либо разорвет котел. Чего было ждать людям тридцатых? Шипения или взрыва? Свистка, стравливающего давление в системе, как в надежно работающем двигателе, или грохота? Никто ничего не мог предсказать, люди кое-как проживали день за днем, а давление между тем все нарастало.

Поэтому мало кто удивился, когда однажды в считаные часы потерпели катастрофу шестьдесят авиалайнеров. Самолеты разных рейсов падали в разных точках мира, хотя, когда разобрались, выяснилось, что подавляющее большинство катастроф пришлось на частные самолеты и бизнес-джеты, а коммерческими рейсами в основном летели бизнесмены. Но и обычные, невинные пассажиры, путешествовавшие с разной целью, тоже погибли – около семи тысяч за один день, обыкновенный гражданский люд, летевший по своим делам.

Потом было установлено, что самолеты атаковали и вывели из строя их двигатели пущенные наперерез стайки малых дронов. От дронов ничего не осталось, отследить изготовителей и операторов не удалось. В первые же часы после катастроф ответственность взяли на себя сразу несколько террористических групп, они выдвинули разные требования, однако причастность ни одной из них не удалось доподлинно доказать. То, что ответственность за такое преступление взяли на себя многие группы, лишь придало событию еще более пугающий эффект. В каком мире мы живем?

Один посыл был достаточно ясен: прекратите авиаполеты. Многие послушались. До этого дня в любую минуту в воздухе находились полмиллиона человек. После авиакатастроф число пассажиров резко сократилось. Особенно когда через месяц произошла вторая волна крушений, на этот раз закончившаяся гибелью двадцати самолетов. После этого коммерческие рейсы нередко летали порожняком или вовсе отменялись. Частные реактивные самолеты тоже перестали летать. Боевые самолеты и вертолеты подвергались атакам не меньше, поэтому военные сократили полетную активность и поднимали машины в воздух только в случае острой нужды – как на войне. Это и была война.

Кто-то подметил, что не пострадал ни один из экспериментальных самолетов на аккумуляторах, ни один самолет на биогорючем, а также ни один дирижабль, аэростат или воздушный шар. Правда, в то время их летало так мало, что было трудно определить, стало ли это чистой случайностью или было чьим-то планом. Похоже, новые воздухоплавательные средства действительно пощадили, в этом был определенный смысл, производство дирижаблей, которое потихоньку началось уже тогда, резко пошло в гору и продолжается по сей день.

Начало войны за планету обычно приурочивают ко дню самолетопада. В том же году чуть позже начали тонуть контейнерные корабли – почти всегда у самого берега. Торпеды ниоткуда – новый тип подводных дронов. Впоследствии было подмечено, что корабли затоплялись в таких местах, где они могли бы обрасти кораллами. Так или иначе, их топили. Разумеется, суда работали на дизтопливе. Погибших практически не было, однако мировая торговля получила жестокий удар. Фондовые рынки обвалились еще больше, чем в день самолетопада. Всемирная рецессия, ощущение потери контроля, стремительный рост цен на потребительские товары, явная перспектива полномасштабного продолжительного спада – он действительно последовал через пару лет… тревожные были времена.

Через два месяца после массовых авиакатастроф в интернете опубликовала манифест группа под названием «Кали» или «Дети Кали»: группа объявила войну транспорту на углеводородном топливе. На такой транспорт приходилось от двадцати до двадцати пяти процентов сжигания ископаемого горючего, и система, давал понять манифест, была уязвима для саботажа.

В следующий раз «дети Кали» (либо те, кто прикрывался их именем) произнесли всего одно слово: «коровы». В том же году группа объявила, что коровье бешенство или губкообразная энцефалопатия крупного рогатого скота была искусственно выращена и с помощью стреляющих дротиками беспилотников введена миллионам коров по всему миру. Везде, кроме Индии, но в первую очередь – в Соединенных Штатах, Бразилии, Англии и Канаде. Ничто не могло остановить заболевание и последовавшую через пару лет массовую гибель скота; при потреблении в пищу мяса заболевшего животного заболевание нередко поражало мозг человека как разновидность болезни Крейцфельда-Якоба, неизбежно приводя к фатальному исходу. Ради собственной безопасности люди стали отказываться от говядины.

В сороковые годы и позже говядину ели все меньше. Пили меньше молока. Разумеется многие тут же заявили, что «дети Кали» лицемеры и уроды, что индийцы не едят говядину вообще, а потому не ощутили потерю, что угольные электростанции Индии за последнюю декаду сожгли приличное количество углеводородов, и так далее. С другой стороны, угольные электростанции Индии сами регулярно подвергались нападениям, так что трудно было сказать, кто кому что причинял. По всему миру были выведены из строя десятки электростанций, нередко с помощью дронов. Индия в те годы привыкла к перебоям с электроэнергией, но перебои случались и в других странах. Война за планету Земля велась не понарошку, однако нападавших не удавалось схватить за руку. Нередко утверждалось, что они базируются отнюдь не в Индии и это даже не индийская организация, а некое международное движение. «Кали» была нигде и повсюду одновременно.

Наш штат Сикким полностью перешел на биологически чистые методы ведения сельского хозяйства с 2003 по 2016 год, движение возглавляла ученая, философ, феминистка и поборница пермакультуры Вандана Шива, к нашему времени ставшая в глазах многих индийцев важной фигурой. Надо признать, что Сикким – наименее густонаселенный штат Индии, в нем проживает меньше миллиона человек, он третий с конца по объему экономики. Зато здесь выращивается больше кардамона, чем в любом другом месте, кроме Гватемалы. Одно из названий штата – «Бейюл Демазонг», «тайная рисовая долина», «бейюлами» в буддистской мифологии называют священные тайные долины, среди которых – Шамбала и Кембалунг. Сикким – волшебный край, местная разновидность биологически чистого сельского хозяйства, один из аспектов пермакультуры – привлек всеобщий интерес в Индии в середине века как часть «Возрождения» и «Новой Индии», проекта создания лучшего мира. Вандана Шива и тут проявила себя как передовая интеллектуалка, объединив защиту местных земельных прав и знаний предков с феминизмом, пост-кастовым индуизмом и другими прогрессивными чертами «Новой Индии» и «Возрождения».

Важную роль также сыграл пример Кералы, штата, расположенного на другом конце Индии, с его коренными инновациями системы самоуправления. Расположенный на юго-западе Индии, имеющий давние связи с Африкой и Европой, Керала и его славный город Тривандрам уже много лет на основании соглашения о разделении власти по очереди управлялись Левым Демократическим Фронтом, находившимся под сильным влиянием Коммунистической партии Индии, и старым Индийским национальным конгрессом, который всегда сохранял в Керале значительный уровень поддержки как партия независимости и «сатьяграхи», ненасильственной борьбы, исповедуемой Ганди. После того как столетие назад Индия обрела независимость, ЛДФ оставался главенствующей партией Кералы, одним из коренных проектов для нее был возврат к местному самоуправлению и приближение к идеалу прямой демократии. Теперь панчаяты существуют в каждой деревне Кералы, их деятельность координируют окружные управы, улаживающие разногласия и решающие вопросы окружного уровня; высшим эшелоном власти является правительство штата в Тираванантапураме, занимающееся делами, имеющими важность для всего штата. Местному самоуправлению уделялось так много пристального внимания, что теперь в Керале работают 1200 управляющих органов, каждый из которых занимается вопросами в своей конкретной области.