— Я просыпаюсь в шесть, в отличие от некоторых. Собирайся, пойдём Фёдора Геннадьевича искать.

— Погоди ты, давай хоть перекусим чего. Проведёшь мне небольшую вводную.

— Давай. Кстати. Я боялся, что у тебя возникнут проблемы. Когда ты пошёл в сторону нагнетателя, ты сразу потерял сознание, и мы так и не смогли привести тебя в чувство. Что произошло?

— Странно, для меня всё было совсем по-другому. Я добрался до нагнетателя, смог увидеть, что происходит в это время.

За кружкой чая, который даже не пришлось ждать — паровая система снабжения в доме выдавала чистый кипяток из центральной системы, я рассказал Эдику о том, что увидел после запуска нагнетателя.

— Две шкалы говоришь? Двадцать пять и пять процентов? Печально, времени совсем не остаётся. Тогда тем более медлить нельзя. Ты не знаешь, где Фёдор Геннадьевич жил?

— Нет, но он знает, где живу я! Уверен, что он должен был предусмотреть тот вариант, что мы попадём в одну проекцию.

Не успели мы обдумать это утверждение, как очередной свисток отвлёк нас от разговора. На этот раз, он был двойным и прозвучал со стороны окна. Эдик пошёл к окну. Около небольшой круглой форточки в окне, в которую была проведена очередная труба, торчал красный флажок. Эдик, не церемонясь, подставил ладонь к отверстию, дёрнул за флажок и ему в руку выскочил шар. А мне просто пояснил.

— Местная почта. Я успел по городу прогуляться, подсмотреть за другими.

Он взял шар в руки, повертел, нашёл какую-то зацепку, тронул ногтём, после чего тот развалился на две половинки. В одной из них лежала записка. Эдик зачитал вслух.

— «Улица Островского. Двенадцать ноль-ноль. Ф.Г.».

— У Марины?! Фёдор Геннадьевич нашёл её?

— Не знаю. Узнаем в двенадцать. Давай пожрём чего-нибудь?

— А где тут холодильник?

— Тут такого нет. Только шкаф охлаждающий. Не знаю, что в этом мире такого произошло, но тут отчего-то просто колоссальное нагромождение паровых двигателей и механики. Электроники нет совершенно, по крайней мере, я пока не встречал. Но это за два часа — может быть, я ошибаюсь и на самом деле это всё есть. Посмотри вокруг, звонок — паровой, почта — пневматическая, на улицах машины — на пару, а не на двигателях внутреннего сгорания. Сюрреализм какой-то. Не хватает только дифференциальных исчислителей.

— Чего не хватает?

— Компьютеров, которые на механике и пару работают. Не парься, это из какой-то старой фантастики.

Мы нашли холодильный шкаф на кухне, под одной из столешниц кухонного гарнитура. Он, также, как и остальные приборы, устройства в квартире, был подключён к паропроводу. Только трубы эти были довольно холодными, что и создавало область пониженной температуры в самом шкафу. Я вопросительно глянул на Эдика.

— Чего ты на меня смотришь? Я понятия не имею, я всего на два часа раньше тебя проснулся. По трубам какой-то хладагент течёт, может быть, глубоко под землёй лёд топят и за счёт механических насосов ледяную воду гонят наверх. А может, просто вещество какое-то природное, у которого температура кипения чуть выше нуля.

Мы достали кастрюлю с картофелем, зелёный лук и ароматную рыбку в пряном соусе. Картофель получилось погреть в нагревательном шкафе, который был расположен через одну секцию от холодильного. Когда я открыл дверцу, то сразу почувствовал довольно высокую температуру. Местный аналог микроволновки, подключённый к горячему паропроводу.

— Как-то нерационально. Постоянная циркуляция пара в квартире. КПД около нуля. С другой стороны, почему-то, до открытия дверей шкафов, я не чувствовал ни жара, ни холода. Хорошая герметизация?

— Возможно. Трубы, кстати, на ощупь комнатной температуры, хотя по большинству из них идёт горячий пар.

— Может, всё же не горячий? Смесь, которая при комнатной температуре газообразной становится?

— Нет. Горячий. На улице увидишь, там трубы редкие повреждены — из них воздух горячий именно идёт. А трубы при этом — окружающей температуры. Думаю, что всё же, теплопроводимость материала труб очень слабая. Поэтому, потери в окружающее пространство не такие большие.

После трапезы, мы отправились на улицу. Из гардероба, на вешалке висел один лишь костюм, состоящий из сюртука, жилета и брюк. Мы решили прогуляться пешком по городу, поскольку до двенадцати было ещё больше двух часов. Об этом мне сказали карманные часы, найденные мной в жилете. А ещё в сюртуке я обнаружил карточку со своей фотографией и отбитыми на ней персональными данными.

Ещё с предыдущих дней, я запомнил наизусть дорогу до Островского, так что ехать не было необходимости. Мы с Эдиком шли к месту назначения и пожирали глазами всё вокруг. А посмотреть было на что. По городу сновали редкие, но помпезные, громыхающие автомобиле с огромными паровыми котлами. По небу летали огромные махины — дирижабли. А в центре и вовсе была проложена узкоколейная железная дорога, по которой то и дело сновали небольшие составы, приводимые в движение паровозами.

— Я как будто в девятнадцатый век попал.

— Согласен, но только отчасти — посмотри, насколько в этом мире развита механика. На улицах интерактивные и анимированные рекламные баннеры. Я подходил к одному из них, пытался понять, как они работают. Так вот, там на поверхности появляются небольшие точки, которые, судя по всему, управляются сложной системой двигателей внутри экрана. Но шума почти не слышно. Понятия не имею, как это было сделано.

— А почему тут нет классических машин, двигателей внутреннего сгорания, компьютеры, электричество?

— Электричество есть. Только очень дорогое. Понятия не имею причин. Давай у Фёдора Геннадьевича поинтересуемся.

Оставшийся путь мы прошли, всё время показывая друг другу очередное чудо механики. Анимированные вывески магазинов, бегущие строки, гидравлические приспособления разного рода, механические куклы, рекламирующие очередное событие, пневматические раздатчики продукции и почты. Каждое приспособление, давно привычное в нашем мире в виде электронного устройства, в этом мире обретало механическое воплощение.

Наконец, мы дошли до улицы Островского. Несмотря на то, что назначенное время ещё не наступило, мы решили не тянуть и сразу отправились ко второй квартире. Дверь нам открыл Фёдор Геннадьевич.

— Рановато вы. Но тем лучше. Успею вас ввести в курс дела. Проходите.

— Вы, как всегда, сразу к делу.

— Ну а зачем тянуть? Времени у нас совсем не осталось — через два дня мы уже ничего не успеем сделать.

Я удивился его осведомлённости.

— Откуда вы знаете, что осталось всего два дня?

— Я, как вы понимаете, без дела тоже не сидел. Полученная от вас информация дала ключи ко многим вопросам, которые я и так прорабатывал все эти два месяца. Информация о гиппокампе, поляризаторе и частоте настройки на