– Как вам Берг? – спрашивает меня Эрсель, когда церемониальные расшаркивания заканчиваются, и мужчины начинают обсуждать какие-то свои вопросы. Фрау Метчилд ушла минут десять назад, сославшись на внезапный приступ мигрени, и я несказанно рада новой собеседнице. Стоять молча, попивая пунш и, время от времени, принимая поздравления, мне кажется невыносимо глупо и немного неловко.

– Берг чудесен, – искренне говорю я.

– Да, он мне тоже безумно нравится. Вы ведь также как и я, не местная? – понятливо сканирует меня взглядом девушка.

– Да, – не вижу смысла отрицать очевидное. – Вы правы.

Эрсель тихонько вздыхает, опуская глаза.

– А вы скучаете по дому? – стесняясь, спрашивает она. – Я – безумно. Но… мне кажется, что этим я предаю Джеба, ведь я его очень сильно люблю…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Она тушуется, отводит взгляд и, чтобы скрыть неловкость, хватает бокал с пуншем.

– Я тоже скучаю, – подтверждаю, испытывая необычайное чувство близости к своей подруге по “несчастью”. – Это нормально. Но тут Рейнхард и, значит, мой новый дом. Без него мне там, где я раньше жила, тоже будет плохо, гораздо хуже, чем тут, уверена и вам так же, правда?

– Да-да, конечно, – заверяет меня Эрсель. – Просто тут все такие… такие … – она отчаянно закусывает губу, подбирая подходящие слова.

– Снобы? – подсказываю я, и мы вдвоем прыскаем со смеху.

– Именно! У нас в Тирлье намного проще общество… – откровенничает девушка.

Мы как-то незаметно находим с невестой младшего Иво новые темы для беседы и переходим на “Ты”. Вечер снова играет красками, омрачает его только то, что Рейна уже довольно-таки долго нет.

Беседа с новой подругой и танцы, в которых моими кавалерами выступают профессор Иво и Джебберт, немного отвлекают, но не надолго.

Взгляд Николь, я чувствую буквально спиной, словно стальная игла ввинчивается между лопаток, и сбиваюсь с ритма во время танца с Джеббертом, но мой партнер делает вид, что ничего не случилось и ловко подхватывает меня, сглаживая оплошность. Звучат последние ноты, мы обмениваемся церемониальными поклонами, и магистр Иво ведет меня к столу нашей небольшой компании. Там уже стоит Николь и, явно ожидая меня, нетерпеливо притопывает ногой. Носочек синей атласной туфельки мелькает бабочкой, слегка поднимая пышные юбки ее платья.

– Мы можете нас извинить, – мило улыбается принцесса, отдавая свой бокал кавалеру, как только я оказываюсь в пределах досягаемости. – Нам с Цветаной нужно кое-что обсудить.

Сердце в груди екает, но я не подаю вида, гордо задирая подбородок. Рейнхард мой муж, я его люблю, он, возможно, меня тоже. А Николь… ее, конечно жалко, но за свое счастье я буду бороться. Надо уже дать понять юной принцессе, что ей с канцлером никогда не светило совместное будущее.

– Очень нужно, – подтверждаю я, бесстрашно смотря в голубые глаза ее высочества, и мы вместе покидаем шумный и немного душный зал.

Мы идем плечом к плечу, совсем рядом, звуки наших шагов сливаются в пугающий унисон. И молчим… Профиль Николь, словно, высечен с камня, резкий и холодный, она явно избегает смотреть на меня, хотя и чувствует мой взгляд.

Ярко освещенная галерея сменяется полузатененным коридором, который заканчивается французскими окнами, выходящими на балкон.

– Ты пожалеешь! – откуда-то сбоку доносится злой шипящий голос. Мы с Николь начинаем одновременно оглядываться по сторонам.

– Я своего решения не изменю, Уотан, – узнаю голос Рейна и резко останавливаюсь, но принцесса неожиданно резко дергает меня за руку и буквально заталкивает в скрытый тенью альков. А спустя несколько минут коридором проносится давешний толстячок, умыкнувший прямо с приема моего мужа, а за ним и сам муж, спокойно шагающий в направлении бального зала.

Так это и есть тот самый глава верхней палаты, Уотан Ниссау, еще один подозреваемый? Ничего себе тут змеиное кодло! Обложили со всех сторон!

– Вот гад, – рядом, почти на ухо вздыхает Николь, выражая солидарное мнение. – Наверное, какого-то своего протеже хотел протащить на хлебную должность.

Мы ждем еще несколько минут, убеждаясь, что коридор пустынен, а затем осторожно выходим из своего убежища. Теперь мне глупые разборки с Николь кажутся какими-то детскими и совершенно не важными. Я только что слышала, как моему мужу угрожал мерзкий толстяк, и его же подозревали до недавних пор в покушении! Не это ли повод задуматься?

Принцесса продолжает и дальше увлекать меня к запланированной цели, и я незаметно для себя оказываюсь на балконе. Кроме нас, тут никого нет, внизу расстилается украшенный фонариками сад, благоухают ночные цветы и огромные мотыльки с прозрачными крылышками, усыпанными пыльцой, летают возле нас, привлеченные светом из коридора.

– Как ты могла? – восклицает Николь, как только мы оказываемся изолированными от всех, и нас накрывает полог неслышимости. – Я ведь тебе верила. Думала – мы подруги. Зачем, Вета, зачем? Зачем ты мне соврала? – причитает принцесса. – Почему сразу не сказала, какие между вами отношения? Почему позволила думать, что у меня есть надежда? – она закрывает ладонями лицо и тихо всхлипывает.

Я чувствую себя до отвращения неловко, наблюдая за тем, как едва заметно вздрагивают ее хрупкие плечи, и не знаю, что сказать в ответ. Такие искренние стенания у кого хочешь затронут душу…

– Николь, послушай, – хватаю ее за запястья, заставляя посмотреть на себя. – Я и не думала тебя обманывать. Я, правда, тогда не знала ничего. И вообще не собиралась замуж.

– Не знала? – слезы все еще блестят в голубых глазах принцессы, но всхлипывания прекращаются. – Ты не знала, что он сделает тебе предложение?

– Нет, не знала. Так получилось. Внезапно. Скоропостижно, – объясняю, воодушевленная тем, что Ника, наконец, успокаивается.

– О, – округляет губы принцесса. И ее взгляд тут же перемещается на мой живот. – Поня-а-атно… – тянет она, продолжая туда пялиться. Я краснею, как помидор и уже хочу возразить, но в последний момент останавливаюсь. Какая разница, на самом деле? Пускай думает, что хочет.

– Тогда ладно, – шмыгает носом Николь, и достает из ридикюля кружевной платочек, которым принимается аккуратно промакивать глаза. – Просто, мне неприятно было, что ты меня обманула. Я думала, мы подруги, – невозмутимо заявляет принцесса Николетта, прячет платок обратно в сумочку и, глубоко вздохнув, расплывается в улыбке. – Как тебе мой Август? Правда же он душка?