Никто не думал гнаться за врагом, который, еще не видав знамен Великого Князя, не слыхав звука воинских труб его, как бы в смятении бежал к Азову.

Юный Государь Василий Дмитриевич мог бы приписать спасение отечества великодушной своей твердости, но вместе с народом приписал оное силе сверхъестественной и, возвратясь в Москву, соорудил каменный храм Богоматери с монастырем на древнем Кучкове поле: ибо, как пишут современники, Тамерлан отступил в самый тот день и час, когда жители Московские на сем месте встретили Владимирскую икону.

Оттоле церковь наша торжествует праздник Сретения Богоматери 26 августа, в память векам, что единственно особенная милость Небесная спасла тогда Россию от ужаснейшего из всех завоевателей».[278]

Арабский историк Ибн Арабшах, прослеживая дальнейшие действия Тамерлана, писал: «… Передовые войска его дошли до Азака (Азов. – А. М.), и он разрушил Сарай, Сарайчук, Хаджитархан (Астрахань. – А. М.) и (все) эти края».[279] Н. М. Карамзин резюмировал пространные рассказы персидских и арабских современников тех событий следующим образом: «Что Тамерлан готовил Москве, то испытал несчастный Азов, богатый товарами Востока и Запада.

Многочисленное Посольство, составленное из купцов Египетских, Венециянских, Генуэзских, Каталонских и Бискайских, встретило монарха Цагатайского (Тамерлана. – А. М.) на берегу Дона с дарами и ласками.

Он успокоил их на словах и, в то же время, велев одному из эмиров осмотреть городские укрепления, внезапно приступил к оным. Азов и богатства его исчезли. Ограбив лавки и домы, умертвив или оковав цепями всех тамошних христиан, которые не успели спастися бегством на суда, монголы обратили город в пепел.

Завоевав землю Черкесскую и Ясскую, взяв самые неприступные крепости в Грузии, Тамерлан у подошвы Кавказа дал праздник войску. В огромном шатре, окруженном блестящими столпами, среди вельмож и полководцев, он сидел на золотом троне, украшенном драгоценными каменьями, и при звуке шумных мусикийских орудий пил грузинское вино, желая здравия и дальнейших побед своим неутомимым сподвижникам.

Уведомленный о непокорстве жителей Астраханских, Тамерлан, презирая холод зимний и глубокий снег, пошел к сему городу, укрепленному, сверх каменных, ледяными стенами, срыл его до основания; разрушил огнем и столицу ханскую, Сарай; наконец удалился к границам своей Империи, предав, как он сказал, державу Батыеву губительному ветру истребления.

Орда Кипчакская (Золотая Орда. – А. М.) находилась тогда в жалостном состоянии: утратив бесчисленное множество людей в битвах с монголами Цагатайскими, она была еще театром кровопролитных междоусобий»,[280] в которых участвовали ставленник Тамерлана в Золотой Орде – Койричак, бывшие военачальники Тамерлана, а теперь претенденты на ханский престол – Тимур-Кутлуг и Едигей, и все тот же Тогтамыш…

Весной 1396 года Тамерлан отправился восвояси; в Самарканд он добирался через Северный Кавказ, Дагестан, Азербайджан, Мазендаран, Хамадан.

Как свидетельствует Шереф ад-дин Али Йазди, «В какую бы область ни приходил Сахибкиран, сидя сам в канцелярии, спрашивал о положении народа, бедных и неимущих. Защищал угнетенных от угнетателей и, чтобы было уроком для других угнетателей, строго наказывал, а некоторых из них казнил. Это он делал, чтобы сильный не притеснял слабого, богатый – бедного.

Аллахдад-бека оставил в области Хорасан, а сам отправился в Мавераннахр. Подойдя к реке Аму, переправился на судне и остановился в области Хузар… Государь Сахибкиран двинулся оттуда, пришел в область Кеша и остановился в построенном им самим дворце Ак Сарай. На следующее утро сел на коня и отправился посетить святые могилы. Сначала посетил могилу Шайх Шамс ад-Дина Кулара. Затем посетил могилы других святых и находящимся там дервишам, бедным и нищим раздал милостыни. Затем посетил могилу отца, Таргай-бека, могилу сына, царевича Джахангира и могилы других родственников.

Хафизы читали Коран и молились за него. Хафизам он подарил много чего. Пришедших из дальних земель улемов и мудрецов он почтил, дал подарки и поднял дух.

Царевичи и беки все устроили в Ак Сарае той и наслаждались. Оттуда он счастливо пустился в путь, перешел через перевал Кеша и достиг города Самарканда.

Горожане разукрасили город и выставили все, что было в мире удивительного и диковинного. Хорошие музыканты и певцы, стоя в разных местах, исполняли музыку, пели песни и радовались возвращению Сахибкирана.

Сахибкиран сначала посетил могилы святых, раздал много подаяний бедным и неимущим. После посещения могил сел на троне государства, занялся подготовкой к тою и начал предаваться удовольствию и наслаждению…

После нескольких дней, проведенных в наслаждениях, он стал интересоваться другими областями, спрашивал о положении народа, о хорошем и плохом в них. Он пригласил всех сейидов и улемов, шейхов и праведных, которые были в подвластных странах, дал им подарки, привезенные из двух Ираков (Ирак Арабский, т. е. собственно Ирак, и Ирак Персидский – области Ирана, прилегающие к первому Ираку с севера), Дашти Кипчака и других стран, и оказал им милости. У них расспросил о положении бедных и неимущих, хорошо поинтересовался. И за каждого, кто потерпел гнет от угнетателя, отомстил за этого угнетенного.

Угнетателей и распоясавшихся схватил, сковал им ноги тяжестями, на шеи надел двурогие ошейники, хорошо помучил их. А некоторых из них казнил, их имущество предоставил разграблению и трехлетний налог хараджа с их земель раздал народу.

В каждую область послал хорошего человека, сказав: «Осведомитесь о положении народа, в каждой области соберите бедных, нищих, дервишей и нуждающихся, выдайте им годовое питание, халат, материю, калоши, сапоги, чалму и лицевой платок, зимний и летний халаты!»

Вельможи и почтенные, народ и неимущие – все были довольны и счастливы его правлением и читали за него молитвы.

В ту зиму Сахибкиран провел во внутреннем арке Самарканда, в Кок Сарае, и в счастье и полном величии правил страной…».[281]

* * *

Управление страной Тамерлан осуществлял на основе разработанных и утвержденных им правил и постановлений, которые впоследствии вошли в его «Уложение». Вот некоторые из них:

«Постановления для управления государством

В государстве, вновь подчиненном моей власти, я оказывал почет тем, которые были того достойны; я обращался с величайшим уважением и почтением с потомками Пророка, учителями закона, учеными и старцами, я назначал им жалованье, пенсии; вельможи этой страны становились как бы моими братьями, а сироты и бедные – моими детьми.

Армия покоренной страны входила в состав моей армии, и я старался привлечь любовь народа. Тем не менее, я держал всегда своих подданных между страхом и надеждой.

С добрыми, к какой бы национальности они ни принадлежали, я обходился с добротою, но злые и изменники изгонялись из моего государства. Я удерживал людей трусливых и низких в положении, которое им соответствовало, не допуская их возвышения за