Они вошли в довольно большой зал, где за длинным столом, в центре, друг против друга уже сидели Шеварднадзе и посол. Шеварднадзе был окружен людьми с обеих сторон. Он сразу же самым вежливым образом встал и пошел к входящим навстречу. После приветствий и рукопожатий Кфир с коллегой сели по обе стороны от посла. «Б» был бледен. Он не ожидал такого поворота событий. Непредсказуемость хода была на лицо. По-видимому, приглашение посла было чистым блефом. Он никого не собирался с собой брать, но и не ожидал такой напористости. Однако, это все домыслы, хотя факты достаточно любопытные.

На встрече президент говорил кроме прочего о светлом будущем. Кфир отметил про себя, внимательно слушая, что если политик выражает надежду на светлое будущее, то речь идет как минимум о мрачном настоящем. В любом случае, как говорилось в советское время, «встреча (естественно) прошла в теплой, дружественной обстановке».

По окончании встречи, как только они вышли в приемную, где их ждал разочарованный Алекс, посол, перейдя на быстрый шаг, вновь оторвался вперед. Чувствовалось, что ему ни с кем не хотелось разговаривать. Он был очень напряжен. Кфир кивнул своему коллеге, и тот тоже прибавил шаг. Настигнув посла на лестнице, Кфир остановил его, чем тот был шокирован. Ведь они уже некоторое время не разговаривали. Протянув ему руку, Кфир в присутствии своего коллеги поблагодарил «Б» за то, что тот пригласил его присутствовать на встрече. Посол побледнел больше прежнего. Вяло ответив на рукопожатие и ничего не сказав, он вновь поспешил вниз. Кфир больше не спешил. Его коллега был в восторге.

Вечером, как обычно, у Кфира в номере все события прошедшего дня обсуждались в самых мелких деталях. А на следующее утро рассыльный принес ему пачку снимков, сделанных во время встречи. О них побеспокоился его друг-журналист.

Рассматривая снимки, Кфир увидел, что у посла во время рукопожатия с Шеварднадзе, что-то торчало с правой стороны из-под пиджака на уровне пояса. Это мог быть только пистолет, который он продолжал носить по-своему. Хорошо еще, что он не провалился ему в штанину во время визита к президенту. Не трудно представить, какой бы это имело вид.

Отобрав несколько снимков для посла, Кфир зашел к нему. «Б» явно не понравилось, что они были получены через каналы Кфира. Бен-Гай не удержался от того, чтобы не сделать ему комплимент. Показывая на снимок, сделанный во время рукопожатия с Шеварднадзе, он самым серьезным тоном сказал:

– Отличный снимок, вот только пиджак чего-то оттопырился?

Все продолжалось по-старому. Будни текли. Алекс руководил ремонтом посольства, и их сарай постепенно превращался в весьма респектабельное помещение. Кроме критики и придирок от посла он ничего не слышал, а это было так несправедливо. Кроме всей консульской работы на Алексе лежала и вся административная.

Когда в посольстве сильно пахло краской или лаком (клали паркет), условия не позволяли послу работать, и он уходил, жалуясь на головную боль. Кфир с Алексом посмеивались, называя эти боли фантомными, что в медицине определяется как психологический феномен ощущения боли в отсутствующей части тела. Всем остальным почему-то наличие запаха лака работать не мешало.

В какой-то момент в Тбилиси приехала жена «Б». Он не называл ее иначе, как «моя красивая жена». Как известно, о вкусах не спорят. Кфир с Алексом называли ее «послицей» за заносчивое поведение. Эта была женщина с большой буквы! Естественно, с буквы «Ж». Не имеет смысла останавливаться на многих мелких нюансах. Достаточно сказать, что когда начальник безопасности попросил ее не курить, подчеркнув, что по закону в израильских учреждениях это запрещено, она с миной светской дамы пренебрежительно бросила в ответ:

– Здесь законы устанавливаю я.

По роду работы Кфиру понадобилось съездить в Армению. Тбилисское посольство отвечало также и за Ереван. Это было в декабре 1993 года. Ездить в то время было очень сложно и очень небезопасно, поэтому Кфир решил взять с собой своего шофера, знавшего армянский язык. Если кому-либо мог принадлежать титул «душа посольства», так это, несомненно, этому самому шоферу Заку. Несколько слов о нем.

Это был удивительно способный, находчивый и остроумный человек. Когда кто-то из сотрудников спросил, есть ли у него права (имелись в виду водительские), тот, не задумываясь, ответил: «Какие у еврея права?!» Евреем он, кстати, был по отцу, а по матери – армянином, что с гордостью называл «гремучей смесью». Что касается должности шофера, это, действительно, не было его профессией. На самом деле, он окончил Плехановский институт в Москве, но в 90-х годах приходилось зарабатывать, как только можно.

Считая юмор лучшим лекарством, Зак не упускал случая им воспользоваться. Однако, как и многое в фармакологии, юмор тоже часто основывается на яде. Так Зак не пропускал случая сказать что-нибудь о после, как например, «Он принадлежит к отряду упрямоголовых», или «Эта особь редкой хреновидности». О жене посла он говорил, что она напоминает ему дерево: «Эта деревянность породы и сучковатость натуры». Однажды Зак сказал Кфиру, что готов спорить, что посол служил в парашютистах. Удивленный Кфир ответил утвердительно, спросив Зака, откуда ему это известно. Зак ответил с миной эксперта, что не знал, но догадывался, долго наблюдая за последствием приземления посла на голову.

Несмотря на самые дружеские отношения с Заком, Кфир ни разу не позволил себе как-либо прореагировать на подобные вещи и с самым невозмутимым видом как бы пропускал их мимо ушей. Как-то находясь в гостиничном номере Кфира, в присутствии Алекса, Зак самым серьезным образом вдруг начал говорить о том, насколько посол выдающийся человек. Кфир с Алексом в недоверии переглянулись, в ожидании подвоха. Зак же, как бы не замечая, говорил, что послу будет принадлежать научное открытие в области медицины. «Эта новая область психиатрии, по-видимому, будет называться «Эффект Б», или просто «психопрактология.»

Зак безропотно выносил все прихоти Кфира, исходящие из его положения и трудоголизма. Кфиру приходилось работать много часов, а Зак постоянно был при нем, исполняя все его порой нелегкие поручения. Нередко из-за Кфира он, семейный человек, попадал в опасные ситуации. Естественно, Кфир чувствовал себя неловко, но другого выхода не было. Так однажды, когда Бен-Гаю понадобилось ночью быть в аэропорту во время комендантского часа (у него был пропуск), на одной из застав между пассажирами стоящей перед ними машины и солдатами заставы завязалась перестрелка с последующей погоней. Это был единственный раз, когда Зак как-то прореагировал на подобную ситуацию, и у него непроизвольно вырвалось со вздохом: «Ну, все…». Однако все кончилось хорошо, и они отделались всего лишь испугом, хотя и не самым легким.

Благодаря своему приятному и общительному характеру Зак пользовался большой популярностью в посольстве. Всегда был готов помочь. Находчивость, связи и знания этого человека сделали его незаменимым. Часто коллеги обращались к Кфиру с просьбой позаимствовать Зака, поскольку никто другой не мог выполнить сложные поручения так, как это делал он.