Его кулак обрушился на стол с такой силой, что кофейник и тарелка подскочили и упали на пол, разбившись вдребезги.

— Он прикоснулся к тебе?

— Ты бросил меня, и у тебя нет никакого права являться сюда и требовать отчета…

Джек схватил Кэндис и притянул к себе.

— У меня есть все права. Ты моя жена. Он коснулся тебя? Кэндис прижималась к его твердому телу, чувствуя, как оно дрожит от гнева и ревности.

— Будь ты проклят, Джек! Ты бросил меня, когда я так нуждалась в помощи, а Генри был очень добр.

— Насколько? — скрипнул он зубами.

— Ублюдок! — На глазах Кэндис выступили слезы. — Да! Он поцеловал меня, черт бы тебя побрал! Будь ты здесь, этого бы не случилось. Это ты во всем виноват!

Джек посмотрел ей в глаза и увидел там гнев, обиду, ревность и любовь. В следующую секунду он приник к ее губам, требовательно и нетерпеливо.

— Он тебя так целовал? — Джек снова завладел ее губами.

— Нет, — всхлипнула Кэндис. — Не надо. Я не хочу. Джек оцепенел. Наконец он успокоился и поднял на Кэндис взгляд, полный такой же муки, которая терзала ее.

— Не плачь, любимая. Прости меня. — Он прильнул к ее губам в медленном и чувственном поцелуе.

— Не покидай меня, Джек, — взмолилась Кэндис, залившись слезами.

Он застонал и обвил ее руками.

— Любовь моя. — Джек снова, с нарастающей страстью поцеловал жену, и она откликнулась со всем пылом.

Потом Джек уложил ее на постель и раздел. Кэндис смотрела на бирюзовое ожерелье, поблескивавшее на его широкой груди. Желание нарастало в ней.

— О, Джек!

Он лег рядом с ней, великолепный в своей наготе.

Кэндис раскрыла объятия, когда Джек потянулся к ней и припал к ее губам с неистовством изголодавшегося мужчины. Любовь и желание захлестнули Кэндис. Она самозабвенно отвечала ему.

Они оба словно обезумели. Сквозь горячечный жар Кэндис поняла, что Джек тосковал по ней так же, как и она по нему.

— Кэндис, беременная ты стала еще красивее, — хрипло вымолвил Джек.

Сжав ладонями голову мужа, Кэндис прильнула к его губам. Джек напрягся и одним движением вошел в нее.

Не прошло и нескольких мгновений, как они оба достигли освобождения. Тела их содрогнулись, слитые воедино. А затем, потный и обессилевший, он рухнул на нее.

Кэндис не разжимала объятий. Обхватив руками спину Джека, она прижимала его к себе. Глаза ее увлажнились. Кэндис мучительно, до боли, любила его.

Джек скатился с нее, но Кэндис потянулась к нему и прижалась к мускулистой груди.

— Кэндис! — Он коснулся пальцем ее влажной щеки. — Ты плачешь?

— Нет.

Приподнявшись на локте, Джек скользнул по жене взглядом.

— Ты пополнела, — заметил он.

— С беременными женщинами это бывает, — пошутила она.

— Как ты познакомилась с этим солдатом?

— Он джентльмен, Джек.

— Как ты с ним познакомилась? — повторил он, между тем как его рука скользнула вниз, лишая ее покоя.

— Генри — друг дока Харриса, — уклончиво ответила она.

— Он поцеловал тебя! Ты не хочешь рассказать мне, Кэндис?

— О Джек, о чем здесь говорить? Генри застал меня врасплох. Но теперь нам незачем беспокоиться об этом. Ведь ты вернулся.

Вместо ответа Джек приник к ее губам.

— Ты нужна мне, — проговорил он, прежде чем овладеть ею.

Они занимались любовью всю вторую половину дня. Сознавая, что не скоро увидит жену вновь, Джек хотел наполнить ею все свое существо. Он любил ее то с неистовой страстью, порожденной отчаянием, то медленно и трепетно. Прошло немало часов, прежде чем они заснули, сжимая друг друга в объятиях.

Джек проснулся, когда за окном в туманной дымке вставало солнце. Со щемящим сердцем он смотрел на прекрасное лицо Кэндис, казавшееся таким безмятежным во сне. Его охватила тоска. На секунду Джек даже пожалел, что она беременна и он не может взять ее с собой. Но тут же понял, что не хочет этого. Через четыре месяца у нее будет ребенок. Их ребенок. Джек улыбнулся и осторожно коснулся ее округлившегося живота.

Выбравшись из постели, он тихо оделся и помедлил, глядя на жену. Джек не хотел покидать Кэндис. Но если он задержится хоть на пару дней, то забудет о долге не только перед своим племенем, но и перед Шоцки. И не сможет уехать.

Джек подошел к окну, размышляя о своих обязательствах перед тремя женщинами: Луси, Дати и Кэндис. Восходящее солнце окрасило снег на далеких вершинах в розовато-оранжевые тона.

— Ты уезжаешь? — встревожилась проснувшаяся Кэндис.

— Да.

Джек заметил, что на ее лице мелькнула обида, сменившаяся горечью и печалью. Он не хотел, чтобы жена страдала. Ну почему, почему она не может его понять?

Кэндис села в постели.

— Ты что, так бы и ушел, если бы я не проснулась?

— Я собирался разбудить тебя. Кэндис, послушай…

— Это ты послушай! Вот, значит, как ты представляешь себе нашу жизнь? Приехал, переспал и был таков? А может, ты вообще здесь проездом?

— Я же говорил тебе, что приеду, как только смогу, — осторожно сказал Джек, не желая ввязываться в ссору.

— И когда ты соизволишь посетить меня в следующий раз? Джек нахмурился:

— Не знаю.

— Можешь не беспокоиться! — выкрикнула Кэндис.

— Ты хочешь сказать, что я напрасно приехал? — Джек похолодел.

— Поразительная сообразительность, Джек Сэвидж. А ты думал, что я так и буду ждать тебя, перебиваясь без мужа, пока ты воюешь с моими же соотечественниками? И не надейся! — Слезы брызнули у нее из глаз. Смахнув их, Кэндис вскочила с постели. — Я требую развода, понял? Развода!

Джек ощутил такую боль, словно его ударили в чресла.

— Не может быть, чтобы ты говорила это всерьез.

— Уходи. — Кэндис отвернулась от него; ее плечи дрожали. — Уезжай! И не смей, слышишь, не смей возвращаться!

Джек не мог так уйти. Он подошел к Кэндис и обнял, желая успокоить, утешить — и восстановить мир. Но она вывернулась из его рук с яростью взбесившейся кошки.

— Уходи! — Кэндис залилась слезами. — Уходи и больше никогда не возвращайся!

Джек сгреб Кэндис в объятия и запечатал ее рот поцелуем.

— Я вернусь, — сказал он и, не оглядываясь, вышел.

Вскоре после возвращения Джека в лагерь к нему подошла Луси. Он скрыл боль и печаль, которые ощутил, увидев ее. Не верилось, что это прежняя Луси. Лицо и руки ее покрывали струпья от царапин, нанесенных ею себе в приступе горя. Неровно откромсанные волосы едва прикрывали уши. Юбка и блуза были изорваны и покрыты грязью. Джек скорбел за нее и вместе с ней.