Апачи исповедовали умеренность во всем, включая секс. Уважающему себя мужчине полагалось проявлять выдержку и здравомыслие, награждая жену ребенком не чаще, чем раз в четыре года. Муж женщины, рожавшей с меньшим интервалом, считался невоздержанным и слабовольным, поскольку не мог обуздать свою похоть. Ну а две беременные жены сразу тем более не делали чести мужу. Джек улыбнулся, вспомнив выражение лица Нахилзи, когда тот узнал, что первая жена Джека тоже ждет ребенка.

Нет, он не станет искать замену беременной жене. Он поедет на восток, к Кэндис, единственной женщине, которая ему нужна. Не говоря уже о том, что ему необходимо убедиться, что с ней все в порядке.

— Мне было бы спокойнее, Кэндис, если бы вы чуточку прибавили в весе.

Кэндис вздохнула:

— Я ем достаточно, док.

— Постарайтесь не перенапрягаться, — сказал док Харрис, бросив многозначительный взгляд в окно на серые конфедератские мундиры, развешанные на солнце.

31 марта Форт-Блисс без особого сопротивления сдался войскам Конфедерации, но Кэндис это не волновало, лишь бы солдаты по-прежнему нуждались в ее услугах. Война между штатами казалась далекой и несущественной.

— Хорошо, — кивнула Кэндис, с горечью подумав, что, будь муж рядом, ей не пришлось бы гнуть спину, зарабатывая деньги, чтобы начать с ребенком новую жизнь. Впрочем, спохватилась она, он ей даже не муж.

«О, Джек!»

— От него не было известий?

Вопрос дока Харриса не вызвал у Кэндис раздражения. Он спрашивал из сочувствия, а не из праздного любопытства.

— Ни одного, с тех пор как он приезжал в прошлом месяце.

В глазах доктора мелькнула жалость. Проводив его, Кэндис тяжело опустилась на стул. Каждую неделю поступали все новые сведения о нападениях апачей на поселения белых. Хотя события развивались к востоку от «Хай-Си», было ясно, что рано или поздно они перекинутся на долину Санта-Крус. Нападение на укрепленное ранчо было бы чистым безумием со стороны индейцев. Кэндис, однако, опасалась худшего и с замиранием сердца встречала каждого солдата, приносившего ей белье и новости.

По городу поползли слухи, что Джек сражается на стороне Кочиса. Его считали предателем. Отправившись в магазин за покупками, Кэндис оказалась мишенью злобных пересудов. Горожане чурались ее и разве что не в лицо называли «подстилкой полукровки». Дошло до того, что Кэндис боялась выходить из дома. Ее рука все чаще тянулась к револьверу, спрятанному в кармане фартука. Она ненавидела этот город, а потому хотела убраться отсюда, как только родится малыш. На востоке никто не назовет ее ребенка полукровкой или ублюдком. Она направится на восток, а если денег не хватит, чтобы добраться до Сент-Луиса, уедет туда, куда позволят средства.

Кэндис встала и потянулась, положив ладони на поясницу. Спина ныла. В последнее время она постоянно ощущала недомогание, часто плакала и стала невероятно чувствительной. Любой пустяк выводил ее из равновесия, в особенности мысли о муже — вернее, о Джеке.

Услышав топот копыт, Кэндис подошла к окну. Наверное, это док Харрис. И оцепенела.

Джек вернулся! Наконец-то!

Головокружение прошло. Залившись румянцем, Кэндис с привычным восторгом взирала на него. Джек похудел и осунулся, но гордо держался в седле. Он был великолепен, и как бы Кэндис ни сердилась, она радовалась его приезду, хотя и не собиралась признаваться ему в этом.

Джек смотрел на серые мундиры, развевавшиеся, словно знамена, на ветру.

Он спешился и повернулся к распахнувшейся двери. На лице его застыло жесткое, почти гневное выражение.

Кэндис вызывающе выпрямилась. Постепенно — пока они смотрели друг на друга — взгляд его смягчился, в серых глазах засверкали серебристые искры, а затем вспыхнуло жаркое пламя. Судорожно сглотнув, Кэндис отступила на шаг. При одном взгляде на Джека она забыла обо всем. И зачем только она полюбила этого человека?

Джек подошел к ней:

— Кэндис.

Она отступила еще на шаг.

— Проклятие! Джек, если ты думаешь, что можно заявиться…

Он сжал плечи Кэндис и посмотрел так, что все слова мигом вылетели у нее из головы.

— О Боже, — выдохнул он и прильнул к ее губам. Сердце Кэндис неистово забилось. Она закрыла глаза, не сопротивляясь, но и не отвечая на его поцелуй. Джек поднял голову и, дождавшись, пока Кэндис откроет глаза, хрипло спросил:

— И это все, что я заслужил после долгой разлуки?

— Ты вообще ничего не заслужил.

— Я делаю все, что в моих силах.

Внезапно Кэндис ощутила всю боль Джека, и ей захотелось только одного — утешить и ободрить его.

— Джек, — вымолвила она.

Но он уже смотрел на болтавшиеся на ветру мундиры.

— Это то, что я думаю? Кэндис вырвалась из его рук.

— Да.

— Так вот зачем приходил к тебе капрал, — проговорил Джек, холодно глядя на нее.

— Да.

Лицо его исказилось. Кэндис, испуганно попятившись, наткнулась спиной на дверь. Он схватил ее за подбородок и крепко сжал.

— И что мне делать с такой непослушной женой?

— Я тебе не жена.

Даже если бы она ударила его, то не добилась бы большего эффекта. Он побелел. «Она получила развод», — пронеслось в его мозгу.

— Что?

Кэндис прикусила губу. Не так она собиралась сообщить ему об этом. И не в разгар ссоры.

— Что ты сказала?

— Будь ты проклят! — закричала она. — Мы не женаты и никогда не были в браке. Того проповедника арестовали несколько недель назад за убийство. Он преступник, Джек, переодевшийся проповедником.

Джек молча смотрел на нее.

Кэндис вбежала в дом, борясь со слезами. Услышав за спиной тяжелые шаги, она лихорадочно смахнула их рукой.

— Ты, должно быть, шутишь. — Джек не верил своим ушам.

— Нет! Это правда, спроси любого! Его губы сжались.

— Ты мояжена, Кэндис. И ребенок, которого ты носишь, — мой.

— Нет! Я больше не желаю быть твоей женой! — Кэндис разразилась рыданиями.

Джек отвернулся и долго смотрел в окно, потом перевел взгляд на ее содрогавшуюся от рыданий спину.

— Я не отпущу тебя.

— Как ты смеешь! — Кэндис резко повернулась к нему. — Как ты смеешь говорить, что не отпустишь меня, после того как бросил нас?

— Думаешь, мне легко было уехать, оставив тебя здесь одну?

— Однако ты сделал это.

— Я предлагал отвезти тебя на ранчо «Хай-Си», но ты отказалась.

— Мне нужен ты, а не они.