Кажется, лазутчики торопились спасать попавшего в беду своего агента? В таком случае не опоздает ли письмо, отправленное в Вену? Надо учесть, что время военное и письма просматриваются цензурой – пусть не все, но кто поручится, что взор чиновника вдруг не остановится на его послании? А это опять потеря драгоценного времени.

Бросив ручку, нотариус поднялся и начал мерять шагами комнату. Так и не найдя решения, он отправился на кухню и сварил кофе – у него имелись приличные запасы еще с довоенных времен. Выпил несколько чашек, чего обычно себе не позволял, придерживаясь режима жесткой экономии. Но разве до этого сейчас?

Выкурив сигару, он опять уселся за конторку и принялся за письмо: он сам отвезет его в Вену и передаст в полицию или контрразведку. Вдруг у них возникнут вопросы и будет нужно в срочном порядке переговорить со свидетелем разговора двух шпионов? Опять же личная доставка письма гарантировала его сохранность и немедленное получение адресатом.

Поглядев в окно, нотариус увидел Бартока – фотограф с небольшим саквояжем в руке переходил площадь, по всей вероятности, направляясь на железнодорожную станцию. Злорадно усмехаясь, Нерат смотрел, как его сосед, – теперь известно, кто он такой! – помахивая тросточкой и раскланиваясь со знакомыми, удалялся от дома. Злорадная усмешка появилась на губах правоведа: иди, голубчик, спеши навстречу судьбе, которая уже занесла свой карающий меч, вложив его в руки соперника! В Вене тебя непременно разыщут и заставят-таки рассказать о всех тайных делишках.

Услышав позади шорох, Нерат недоуменно оглянулся: что такое, неужели в неурочный час вернулась экономка, отпросившаяся на пару дней навестить родню?

К его удивлению в комнате стоял контуженный словак Шама. Он приложил к губам длинный палец, призывая нотариуса не шуметь. Чертовщина какая-то, как он сюда попал?

– Что тебе надо? – недовольно спросил нотариус.

– Не шуми, – шагнув вперед, свистящим шепотом приказал сумасшедший, и от этого Нерату стало не по себе…

* * *

Остановился Кривцов в небольшой дешевой гостинице, больше похожей на постоялый двор, с пропахшими прокисшей солянкой коридорами. Такое жилье его пока вполне устраивало, поскольку удалось получить маленький уютный номер, а хозяев интересовала только своевременная оплата. Соседи тоже не докучали излишним любопытством: провинциальные коммивояжеры, мелкие дельцы и прижимистые крестьяне, они целый день бегали по столице занятые собственными делами и стремились поскорее уехать домой, чтобы не тратить лишних денег. Правда, среди них мог оказаться осведомитель полиции, или им был сам хозяин заведения, но такой риск существовал всегда и везде, являясь неизбежным злом для любого нелегала, работающего в чужой стране, да еще во время войны. Поэтому – осторожность, осторожность и еще раз осторожность!

Первым делом Владимир проверил, хорошо ли закрывается дверь, и рассовал по карманам деньги. Крупные купюры он спрятал в потайном кармане, пришитом к подкладке жилета, а мешочек с золотом пристроил с внутренней стороны брюк у пояса. Затем осмотрел свой арсенал: трость, внутри которой был вставлен металлический прут, небольшой револьвер в кобуре и несколько универсальных отмычек. Повертевшись перед мутным зеркалом, Кривцов остался недоволен – туго набитые карманы слишком оттопыривались и это сразу бросалось в глаза. Пришлось достать из саквояжа полотняный пояс. Он переложил туда большую часть денег и надел его прямо на тело. Теперь он выглядел немного полноватым в талии – так, едва наметившееся брюшко солидного провинциала, – а в остальном вполне нормально.

Вещественный пароль – полученную от Ворона обыкновенную металлическую пуговицу, с выбитой на ней маркой фирмы и датой: 1912 год, – Кривцов спрятал в наружный кармашек жилета и застегнул его для верности английской булавкой. Ну, кажется, все? Можно отправиться в город и поглядеть на место будущих действий?

Для начала он решил просто пройти по улице, где жила дама, которую ему предстояло вывезти. Стоило взглянуть, как там и что: кто толчется у подъезда, кто гуляет по тротуарам и сидит в уличных кафе? Каков сам дом, куда выходят его окна, есть ли рядом остановки трамваев или биржи извозчиков, нет ли поблизости полицейского участка и много ли фонарей? Никогда не можешь знать заранее, что тебе сыграет на руку и какие обстоятельства удастся использовать, а какие встанут перед тобой стеной неодолимых препятствий. Кстати, не мешает и попробовать «привязать» к местности полученные от Ворона планы дома, подъезда и квартиры, а также попытаться выявить посты наружного наблюдения полиции или контрразведки. Задач множество, а времени в обрез и полная неизвестность впереди.

Марта Ланкаш – так значилось в паспорте, который лежал в кармане Кривцова, – жила на длинной, тихой улице со старыми липами, росшими по краям широких тротуаров. Улица фотографу очень не понравилась: малолюдная, нет трамваев, только проезжали редкие экипажи. Тут не затеряешься в толпе, не проскользнешь незамеченным в подъезд, не сумеешь быстро скрыться.

Дом тоже оказался под стать улице – с солидными подъездами, многоэтажный, с широкими окнами, – он стоял в плотном ряду других, удивительно похожих на него домов, словно олицетворявших собой достаток и крупные банковские счета их владельцев.

«Интересно, есть ли тут черные ходы, наподобие лестниц для прислуги в петербургских домах?» – прогуливаясь под сенью лип, подумал Кривцов.

Еще его заинтересовали дворы – проходные они или нет? Сколько туда выходит окон? Если учесть, что на первых этажах расположены магазины и надо завозить товар, а жильцы обязательно имеют мебель, которую тоже надо было как-то доставить в квартиры, дворы должны быть приспособлены для таких целей. Но их осмотр он решил отложить – не все сразу, сначала надо освоиться.

Увидев уютное кафе с легкими белыми столиками под полосатыми тентами, фотограф перешел на другую сторону улицы, удобно устроился в плетеном кресле и попросил официанта подать чего-нибудь прохладительного и газеты. Потягивая из запотевшего бокала сельтерскую с вишневым сиропом, он начал читать колонки объявлений, не забывая время от времени поглядывать поверх газетного листа по сторонам, наблюдая за прохожими. Вскоре его внимание привлекли два средних лет господина, прогуливавшие карликового пуделя. Собака выглядела усталой, ноги у нее дрожали, а розовый язык вывалился из пасти, но хозяин сердито дергал за поводок, заставляя ее не отставать. Наконец ему надоело это занятие, и он подхватил собачонку на руки. Конечно, каждый имел право выгуливать своего пуделя там, где хотел, но почему эти два господина постоянно крутились около дома Ланкаш?

Впрочем, это Кривцов называл ее таким именем, поскольку прочел его в паспорте, а кто она на самом деле – совершенно неизвестно. Ворон на прощание сказал, что при личном контакте Владимир должен назвать ее Мартой и она об этом предупреждена. Что ж, Марта так Марта, какая разница, не его дело интересоваться ее истинным именем, данным родителями или священником при крещении. Важнее другое – как войти в контакт с Мартой, не попав в поле зрения наружного наблюдения полиции или контрразведки? Как ее вытащить из дома, из города, из страны наконец?! Сейчас он ее спасительная нить Ариадны, держась за которую Ланкаш сможет выбраться из смертельной западни. Но стоит ему самому «засветиться», как нить лопнет и начнет обвиваться вокруг шеи пеньковым галстуком. Не хотелось бы так-то…