– Наверное, и то и другое.

– Тоже неплохо. Только дурак ничего не боится.

В низине между холмами обосновалась стая слепых псов, не меньше дюжины. Джагер на ходу зарядил подствольник снарядом с картечью и включил баллистический вычислитель. Выстрел прозвучал как глухой хлопок. Картечь из взорвавшегося в двух метрах над землей снаряда посекла собак, как капусту. Добрая половина из них сразу упала замертво. Три забились в конвульсиях, загребая траву передними лапами. Две, непонятно с чего, завертелись волчком, будто щенки, ловящие свой хвост. И только одна попыталась убежать, но Джагер уложил ее одиночным прицельным выстрелом.

Добив раненых собак, Джагер с Картриджем повернули направо и пошли вдоль подножья холма.

– Я никогда не заходил так далеко в Зону, – признался Картридж.

– Ну, и как впечатление? – поинтересовался Джагер.

– Жутковато… Сам не пойму, почему.

– Зона на каждого по-своему действует. Одни дуреют от страха, другие, наоборот, испытывают приступы эйфории. Что, в общем, тоже, как правило, до добра не доводит.

– А ты Зону боишься?

– Я боюсь, что могу навсегда здесь остаться.

– Ты боишься смерти?

– Я не о том. Один ботаник рассказывал мне, что есть уже такой медицинский термин – синдром Зоны. Некоторые люди из тех, кто часто бывает в Зоне, приобретают странную и пока что необъяснимую зависимость от нее. Они снова и снова, несмотря ни на что, возвращаются в Зону. Посели такого в золотой дворец и дай все, что он только пожелает, все равно пройдет какое-то время и он сбежит, чтобы натянуть на себя провонявший потом комбинезон и отправиться в Зону. Самое любопытное, что этот синдром возникает вне зависимости от того, как много времени человек проводит в Зоне. То ли это особенность психики какая, то ли какие-то индивидуальные изменения на биохимическом уровне. Только один может годами по Зоне шататься, и ничего, а другому достаточно пару ходок сделать, чтобы синдром Зоны подхватить. Вот я и боюсь, что, когда захочу уйти из Зоны, не смогу этого сделать.

– Да брось ты, Джаг, – усмехнулся Картридж. – Из всех знакомых мне сталкеров у тебя самая устойчивая психика.

– А для того, чтобы на Зону подсесть, не нужно становиться психопатом.

Джагер вскинул винтовку и, не целясь, выстрелил в копошащуюся в кустах псевдоплоть – так, пугнул на всякий случай.

– Теперь будь внимательнее, винтовку на предохранитель не ставь. Здесь полно всяких тварей, одна другой вреднючей. Если что не понравится – сразу стреляй.

Случай пострелять представился очень скоро. Черный взъерошенный пес запрыгнул на старое, поросшее зеленым мхом и мелкими белыми грибами бревно. Более отвратительное создание трудно было себе представить. Передние лапы широко расставлены, шея вытянута, уши торчком, а морда почти плоская, будто по ней тяжелой чугунной сковородой ударили. Пес глянул на людей желтыми злыми глазами и издал звук, похожий на треск ломающейся доски. Помня наказ Джагера, Картридж выстрелил. Но за миг до того, как «гонг» надавил на спусковой крючок, пес отпрыгнул. Недалеко, всего на полметра в сторону, будто знал, куда должна была угодить посланная сталкером пуля. Картридж выстрелил еще раз. И снова пес оказался проворнее.

– Это чернобыльский пес-телепат. – Джагер поднял винтовку и поймал пса в прицел. Пес отпрыгнул в сторону. – Видишь, он точно знает, куда ты соберешься выстрелить. – Так и не нажав на курок, Джагер положил винтовку на плечо. – Сообразительная тварь. И зубы у нее острые. За спиной ее лучше не оставлять.

– Может, гранатой? – предложил Картридж.

– Подожди… – Джагер перехватил винтовку обеими руками. – Вот, сейчас…

Пес сорвался с места и безмолвно, как призрак, бросился на людей. Джагер поймал в прицел его оскаленную, с пеной на клыках морду и нажал на спуск. Пес метнулся в сторону, и очередь ушла в землю. Джагер бросил винтовку и выхватил из-за пояса нож. Подставив псу локоть, защищенный армированной вставкой в рукаве, сталкер по рукоятку вогнал нож зверю в живот и надавил кнопку активации газового баллончика. На такой эффект он даже не рассчитывал – меньше чем за секунду брюхо пса раздулось и взорвалось изнутри, разметав по сторонам кровавые ошметки. Пес замертво упал на траву.

– Ничего себе, – только и смог сказать Картридж, протирая маску противогаза.

Джагер посмотрел на острие ножа и удовлетворенно хмыкнул. Сорвав лопух, он тщательно обтер лезвие и спрятал чудо-нож в ножны.

Вскоре зарядил мелкий, нудный, надоедливый дождик. Все вокруг сразу же сделалось серым, сырым и противным. Ноги скользили по мокрой траве, и приходилось быть осторожным, чтобы не упасть. У Джагера к тому же начала ныть недавно зажившая нога. А Картридж только и думал о том, как там Маркер.

Обогнув холм, они вышли на заросшую буйной травой проселочную дорогу. Собственно, на то, что когда-то здесь действительно проходила дорога, указывали лишь куски старого асфальта, развороченного корнями и пробивающимися вверх, к солнцу, молодыми проростками. Обзор слева закрывали холмы, зато справа местность была открытой. И Картридж едва дара речи не лишился, увидев на поле трех псевдогигантов.

– Идем, не бойся, – подбодрил его Джагер. – Они не станут нападать.

– Это почему же? – недоверчиво поинтересовался Картридж.

– Потому что их трое.

– И что с того?

– Они не нападают стаей. Только поодиночке.

– А что же они сейчас все вместе делают?

– Откуда я знаю? Может быть, отдыхают. А может, просто прогуливаются.

– Псевдогиганты?

– А почему нет? Они ведь обычные звери, только с виду очень уж уродливые. Псевдогигант – это еще не самое худшее, что здесь можно встретить.

– Кровососы?

– Кровоососы, как правило, днем из своих нор не вылезают. А вот, видишь, впереди прудик, камышом и осокой заросший?

– Где? – вытянул шею Картридж.

– Вон там, – стволом винтовки указал направление Джагер. – Где трава особенно высокая и густая.

– Теперь вижу, – кивнул Картридж.

– Как подойдем к нему, держи ухо востро. И пару запасных обойм в карманы сунь, так, чтобы винтовку можно было быстро перезарядить.

– А кто там?

– Снорки.

– Что-то вроде зомби?

– Хуже, приятель, гораздо хуже. Зомби почти не соображают, что происходит вокруг, и действуют на остаточных рефлексах и моторных навыках. Снорки же – это умные, хитрые, ловкие и злые твари.

– Это видоизмененные люди?

– Да, похоже, когда-то они были людьми. Что уж с ними произошло, какой безумный гений с ними позабавился – про то лишь Темному сталкеру ведомо. Но только человеческого в них мало осталось. С зомби скорее найдешь общий язык, чем со снорком. Это зверь в человеческом обличье, злобный и не знающий пощады. Он убивает не для того, чтобы есть, а потому, что ему это нравится.