– Да нет уж! Раз это случилось в вашем лагере, останьтесь, пожалуйста! - холодно попросил Михаил Борисович, нажимая на слово «вашем».

– А что случилось? - спросил я мертвым голосом.

– Не догадываетесь? - Он звучно открыл молнию и вынул из делегатской папочки большую фотографию, судя по отодранным уголкам, приклеенную, а потом сорванную. - Это вы?

–Где?

– Вот! - он постучал пальцем по моему лицу.

– А говорили, пальцем не тронули! - покачал головой Жарынин.

– Нет, он постучал по снимку, сделанному нашим лагерным фотографом Женей во время карнавала. В центре стояла Людмила Ивановна, одетая атаманшей, рядом с ней я - в майке с надписью «Make love not war». На лбу у меня красовалась бумажная лента со словом «Hippy». За нами толпился первый отряд, изображавший шумную пиратскую ватагу. Сзади виднелись Тайны уши, поднимавшиеся над пионерской толпой…

– Простите, Андрей Львович, запямятовал: Тая - это девушка, с которой у вас, пардон, было?

–Да.

– А уши?

– Забыл! Она в последний момент сделала себе из ватмана длинные заячьи уши. Очень смешные…

– Понятно. Веселая девушка.

– Так это вы или не вы? - повторил вопрос Михаил Борисович.

– Я… - ответил я.

– Выходит, вы, Андрей Львович, у нас хиппи?

– В каком смысле?

– В прямом. Состоите в организации хиппи, так или нет? И врать не надо!

– Он комсомолец, - хмуро вставила Зэка.

– «Молодую гвардию» фашистам тоже комсомолец сдал! - понимающе усмехнулся Ларичев. - Кто еще входит в вашу организацию?

– Никто.

– Так не бывает!

– Я не хиппи! - пролепетал я, наконец сообразив, в какую жуткую историю попал. - Это же просто карнавальный костюм…

– Странный выбор для пионерского карнавала! Не находите? Майка ваша? Отвечайте!

– Майка… Майка… - Кокотов решил не говорить соавтору, что со страха готов был выдать Таю, но в этот самый момент Зэка уронила на стол металлическую змейку, которую во время разговора пересыпала с ладони на ладонь. Вздрогнув от звука, Андрей глянул на директрису и увидел, как она чуть заметно покачала головой.

– Так чья это майка? - повторил Ларичев. - Ваша?

– Нет…

– А чья?

– Нашел…

– Да что вы! И где же?

– На Оке.

– Что вы там делали?

– Пионера искал.

– В каком смысле? Что вы мне голову морочите! - Михаил Борисович начал сердиться.

– Дети иногда, очень редко, убегают на реку купаться, так сказать, в индивидуальном порядке. Мы это решительно пресекаем! - спокойно разъяснила Зэка. - А на берегу туристы часто вещи забывают. После пикников…

Ларичев посмотрел на директрису долгим взглядом.

– Допустим, майку вы нашли. А вот эту полоску на лбу тоже нашли? - он снова постучал пальцем по фотографии.

Ища подсказки, я посмотрел на Зэка, но ее лицо было непроницаемо, как у человека, сидящего в президиуме.

– Полоска эта моя… - сознался я, не в силах ничего придумать…

– Все-таки ва-аша! - сочувственно кивнул чекист. - И это слово вы сами написали?

– Сам…

– Тогда я вас, Андрей Львович, снова спрашиваю: почему вы нарядились именно хиппи? Вот это кто? - он ткнул в Людмилу Ивановну, изображенную на снимке.

– Выглядела, она, кстати, уморительно! - улыбнулся Андрей Львович. - Глаз закрыт черной повязкой, на груди переходящий красный вымпел «За образцовую уборку территории», а на голове белая курортная шляпа с бахромой. Помните, в Сочи такие продавались?

– Помню, - кивнул Жарынин. - Грузинские цеховики их строчили.

– Это кто? - повторил чекист.

– Это - воспитатель первого отряда Шоркина, между прочим, отличник народного образования, - голосом, каким в телефоне сообщают точное время, ответила вместо меня директриса.

– Вижу, что отличница! - кивнул Ларичев. - И на карнавал оделась, как положено нормальному советскому человеку. Пираткой! Никаких вопросов к гражданке Шоркиной у меня нет. А вот почему вы, Кокотов, в хиппи нарядились? Почему?

– Потому что хиппи - это вызов буржуазному обществу, протест против лживой морали мира чистогана! - выпалил я то, что прочел недавно, кажется, в «Комсомольской правде» или в «Студенческом меридиане». - Я хотел морально поддержать передовую молодежь Запада. Понимаете?…

– Понимаю! - ухмыльнулся Михаил Борисович. - Give the world a chance! Так?

– Ага…

– А это кто? - профессионально чуя что-то, он показал пальцем на торчащие уши Таи.

– Это наша художница. Таисия Носик. Выпускница полиграфического института. Комсомолка. И поверьте, в подпольной организации зайцев она не состоит… - ответила Зэка все тем же телефонным голосом, но с еле уловимой иронией.

– А я, не удержавшись, хрюкнул от смеха. Нет, не из-за подпольной организации зайцев. Из-за Тайной фамилии. Я ее не знал. Мне вдруг стало легче оттого, что женщину, которая выгнала меня вон, зовут Носик… Представляете, Тая Носик! Сергей Борисович вдруг тоже захохотал, приговаривая: «Подпольная организация зайцев. Ну, скажете тоже! Ну, вы даете!» Смеялся он долго, даже достал платок, чтобы вытереть выступившие слезы. Наконец чекист успокоился, посерьезнел, посмотрел на меня в упор покрасневшими глазами и приказал:

– Руки покажите!

– Что?

Он неожиданно и больно схватил меня за запястья и вывернул так, чтобы видны были внутренние локтевые сгибы.

– Вены проверял! - радостно закивал Жарынин.

– Конечно! Но я тогда ничего не понял. Я вообще тогда этого не знал. Я догадался, что Тая со своим Данькой курила траву, только много лет спустя, когда сам попробовал…

– Ну и как вам, кстати? - полюбопытствовал режиссер.

– Кошмар! Голова потом неделю трещала…

– Андрей Львович! - вдруг со зловещей теплотой спросил Ларичев. - Вы хотите закончить институт?

– Хочу… - похолодел я.

– Тогда скажите правду! Последний раз вам предлагаю!

Я снова поглядел на Зэка. Но ее лицо было скорбно непроницаемо.

– Я сказал правду… - словно откуда-то из пространства прозвучал мой обреченный ответ.

– Ладно, Кокотов, идите! - устало махнул рукой Михаил Борисович. - И не наряжайтесь больше хиппи! Никогда. Поняли?

– Понял.

– Шагайте! А мы тут с Зоей Константиновной о зайцах побеседуем, Я ушел…

– И это все? - разочарованно спросил Жарынин.