Возвращаясь с похорон в Спрингфилде в том же месяце, Гейси заметил, проезжая реку Дес-Плейнс:

– Если упасть с моста, тело может отнести течением куда угодно.

Всего несколькими неделями позже, 13 декабря 1978 года, он сбросит с этого же моста труп своей тридцать третьей – и последней – жертвы.

Мы с самого начала знали, что адвокаты построят защиту на основе невменяемости клиента. По законам Иллинойса установление факта невменяемости практически равносильно оправдательному приговору, поскольку подсудимый не только не осознает преступность своих действий, но и не в состоянии сознательно соблюдать законодательство и отвечать за свои поступки, а потому не может нести за них наказание. Но в таком случае подсудимого отправляют на принудительное лечение, и решение о сроках его изоляции от общества принимают его опекуны. С длительным заключением под стражу нет никакой определенности, и приговоренного могут довольно скоро отпустить. Именно такого исхода мы не могли допустить в деле Джона Гейси.

В лице Билла Канкла штат получил опытного в делах с подобной схемой защиты обвинителя. Специализирующийся на химии и биологии, получивший базовое медицинское образование, Канкл был хорошо знаком с терминологией и литературой по психиатрии. Он стал нашим главным экспертом по делам с признанием подозреваемого невменяемым.

Как и я сам, Канкл старался добраться до родственников и друзей обвиняемого еще до того, как адвокаты перетянут их на свою сторону. «Родственники никогда не предложат „сделать” обвиняемого сумасшедшим, – говорил он, – пока адвокаты не расскажут им о преимуществах такой позиции». Он предпочитал дать защите возможность сделать первый шаг к психиатрическому освидетельствованию. Если обследование назначит штат, объяснял Билл, «судья решит, что у нас есть некоторые сомнения относительно вменяемости подсудимого». Первое обследование Гейси, разумеется, произошло по запросу стороны защиты и постановлению суда.

По словам Билла, в судебной психиатрии существует три основных подхода: «это все жульничество, игнорируй», «это могло бы пригодиться, но факты превыше всего» и «это очень важно». В случае с Гейси он выбрал нечто среднее между вторым и третьим. Когда психиатры сторон не сходятся во мнении или судья не обладает достаточными знаниями, чтобы разобраться в показаниях, Канкл ищет ошибку в заключении, чтобы заставить судью не принимать во внимание все заявление в целом.

– Обычно защита, построенная на невменяемости, не срабатывает, – говорил Канкл. – Можно доказать, что некое расстройство действительно существует, но адвокаты спотыкаются о вопрос: «Мешает ли это расстройство подсудимому действовать согласно законам или осознавать преступный характер своих действий?»

Мы знали, что Гейси нельзя назвать нормальным, но когда Канкл и доктор Рейфман раскритиковали заключение доктора Раппапорта и других консультантов защиты, у нас появилась надежда взломать защиту.

Мы запросили детальную проверку прошлого Гейси и нашли доказательства того, что он вполне вменяем. В конце концов нашим наиболее сильным оружием станут сами факты дела: мы расскажем, что Гейси заранее заготовил траншеи, совершал телефонные звонки в момент убийства Роба Писта, нарисовал точную схему захоронений в подполе и помнил детали своих преступлений. Билл сосредоточился на психиатрических вопросах, Боб занялся материальными уликами, а я – полицейским расследованием. Законы позволяли нам опережать сторону защиты, и я отправил своих следователей собрать побольше информации об употреблении подсудимым наркотиков и алкоголя. Если мы сможем доказать, что от выпивки Джон постоянно теряет сознание или испытывает тошноту, то нам удастся помешать адвокатам изобразить подсудимого жертвой наркотических и алкогольных психозов.

Ведя уголовные дела, мы всегда берем у подозреваемого на анализ кровь, волосы и образец почерка; в случаях изнасилования исследуются также лобковые волосы. В любых делах собирается биоматериал на тот случай, если сторона защиты заявит, будто образцы не совпадают, и обвинит полицию в небрежном ведении расследования. Мы решили раскрыть тайну подделки документов на машину Цика, хотя наши почерковеды так и не смогли выяснить, сделал ли это Гейси. Невзирая на возражения адвоката, суд выписал ордер на получение необходимого биоматериала.

16 марта 1979 года сержант Де Ремо вместе с Чарльзом Пирсоном, Джо Хейном и Грегом Бедоу пришел в палату Гейси, чтобы взять образцы. Отметив, что обвиняемый с адвокатом не в восторге, Де Ремо все-таки вырвал несколько волосков с головы Джона, а медик взял пару пробирок крови. Зато Де Ремо решил удовлетворить просьбу Гейси и позволить ему вырвать лобковые волосы не на людях. Пирсон отправился с обвиняемым в уборную.

– Эй, Де Ремо, – через некоторое время позвал его Пирсон, – подойди-ка сюда.

Сержант заглянул в туалет и увидел, что паховая зона преступника гладко выбрита.

– Извините, парни, – смущенно сказал Гейси, – у меня вши. Вы уж простите, но придется вам вернуться, когда волосы отрастут.

Позднее Дженти выпадет счастье собственноручно вырвать у Гейси пару лобковых волосков. Но в тот день полицейским ничего не оставалось, кроме как забрать полученные образцы и мчаться на Саммердейл по более срочному делу: позвонил сержант Маринелли и сообщил, что найдено 29-е тело.

23 апреля присяжные округа Кук предъявили Гейси обвинение в убийстве еще 26 человек, то есть в итоге жертв стало 33. Через два дня после этого обвиняемый в зале суда поклялся, что невиновен. Гейси теперь отрастил окладистую бороду и к тому же похудел за время Великого поста. После двадцати дней исключительно на воде он даже попал в больницу с жалобами на боли в желудке и груди. Анализы показали гипогликемию – низкий уровень сахара в крови.

В свою очередь мы сообщили, что готовы к суду «Пист против Гейси», но заявление было больше ориентировано на прессу: мы хотели показать, что не сидим сложа руки. К тому же после такого сообщения защита поостережется требовать скорого суда. Разумеется, мы и близко не был готовы, но знали, что и адвокаты Гейси в таком же положении, да и в любом случае еще не было заключения о том, в состоянии ли обвиняемый предстать перед судом.

В июле сторона защиты попыталась организовать групповой иск, что вынудило бы нас одновременно готовить дела по всем убийствам. (Ранее мы уже договорились перенести дело Ригнала из другого суда.) Ни одна из сторон, разумеется, не хотела, чтобы во время рассмотрения другого дела вскрылись какие-то обстоятельства по нашему. Однако теперь нас пытались поставить в заведомо невыгодное положение.

Защита, понятное дело, надеялась на признание подзащитного невменяемым. Глядя на одного из самых ярых серийных убийц, любой скажет: «Да он псих». Количество жертв лишь утвердит общественность в этом мнении, и отдельные суды защите только помешают. Мы же, наоборот, хотели судить преступника за каждое убийство по отдельности: после проигрыша в первом суде у нас оставалось еще 32 попытки. Объединение исков было опасной затеей в духе «сейчас или никогда».