Пока я все понимала.

— Мы кормим животных нашими собственными кормами и выращиваем много пшеницы, которую продаем здесь и на лондонском хлебном рынке. Это поистине волшебный край. — И в его голосе появилась теплота. — Вот это Вайдекр-холл, он расположен в середине парка. Вы видите его, Сара? Позади него — общественная земля, она свободна от посевов, чтобы люди могли пасти на ней скот, собирать хворост, ловить дичь и ставить ульи. Там растет много вереска, буки и дубы и несколько сосен. Здесь, — он обвел пальцем место впереди дома и южнее, — расположены розовый сад и выгон. Вдоль дороги растет небольшой лесок, который мы не стали вырубать. Все это принадлежит вам, это ваша собственность, завещанная вам матерью. Она подолгу играла тут, когда была маленькой, ловила в нашей речке Фенни форель и училась плавать с одной из деревенских девочек. Весной в лесу полно желтых нарциссов и колокольчиков. А летом здесь попадаются полянки, сплошь заросшие синими и белыми фиалками. На западе ваши земли граничат с поместьем Хаверингов — на этой карте оно не указано, — которое пустует большую часть года. Эта семья живет в основном в Лондоне, а здесь бывает только летом. Они — ваши отдаленные родственники.

— Это деревня? — поинтересовалась я, указывая пальцем на массу маленьких квадратиков справа.

— Да, — ответил он. — Если вы выйдете из Холла и повернете направо, вы окажетесь на дороге в Чичестер, видите? А если пойдете налево, то попадете в деревню, которая называется Экр. Почти все дома в ней расположены вдоль главной улицы. Здесь церковь, — показал он на карте. — Когда-то она была разрушена молнией, но мы восстановили ее. Коттеджи на этой стороне были разрушены тоже, и некоторые построены заново. На другой стороне все дома уцелели. Теперь, конечно, они уже нуждаются в ремонте. Напротив церкви стоит дом викария. Наш викарий, доктор Пирс — с ним вы еще познакомитесь, — не очень одобряет тот путь, по которому мы идем. Дальше расположены дома сквоттеров.

Я кивнула, кое-что о сквоттерах я знала. Это было одной из причин, почему церковные власти всегда вынуждали отца уезжать из их прихода. Они боялись, что он однажды заявит, что прожил здесь достаточно долго и имеет право стать членом прихода.

— Вы никогда не высылаете их отсюда? — резко спросила я.

— Нет, — покачал головой мистер Фортескью. — Мы даем им возможность работать и получать жалованье. Если они захотят, то могут присоединиться к корпорации. У нас не так много людей, чтобы прогонять их.

— А где живет тот человек? — задала я новый вопрос. — Управляющий?

— Это Уилл Тайк, — ответил мой опекун. — Он происходит из очень древней фамилии. Они поселились здесь задолго до того, как пришли Лейси. Его кузен был здесь управляющим, после того как умерла ваша матушка. Но потом произошел несчастный случай, и его место занял Уилл, приехавший из другого графства. К югу от деревни расположены поля. Некоторые из них сейчас отдыхают, мы каждый третий год предпочитаем оставлять их под паром. На большей их части мы сеем пшеницу, тут отличные условия для нее. — Он помолчал немного. — Когда-то здесь произошел страшный мятеж из-за того, что Лейси продали всю свою пшеницу в Лондоне, оставив людей без хлеба. Но теперь многое изменилось, мы делим между всеми урожай, так же как делим прибыли. На вершинах холмов пасутся овцы. Там очень красиво, весной там вьется множество желтых и синих бабочек, а высоко-высоко над ними парят жаворонки и кроншнепы. — Тут он внезапно оборвал себя.

— Вам нравится Вайдекр, — полуутвердительно, полувопросительно сказала я. — Почему же вы не живете здесь?

— Я хотел жениться на вашей матери, — медленно выговорил мистер Фортескью. — И когда ее не стало, я не смог здесь оставаться. Но я часто появляюсь здесь, — после минутной паузы продолжал он. — Уилл Тайк знает о сельском хозяйстве гораздо больше, чем я, но мне нравится приезжать сюда и самому за всем приглядывать.

Я смотрела, не отводя глаз, на карту, которая была похожа на клочок дорогой, расшитой узорами материи.

— Вам тоже придется научиться хозяйствовать, — спокойно сказал он. — Теперь вы будете жить здесь, и вам нужно еще многое узнать о людях, которые работают здесь, и о земле.

— Да, нужно, — согласилась я.

— Уилл Тайк сказал, что он сегодня после обеда заедет за вами и покажет вам вашу землю. Лучшего провожатого вам не найти, он знает здесь все.

— Хорошо, — безразлично согласилась я. — Я поеду.

— Сара, и еще… — сказал он, когда я была уже у двери. — Вы стремились жить здесь, и это произошло. Не запрещайте себе наслаждаться тем хорошим, что вы обретете на вашей земле. Я не стану советовать вам забыть прошлое, ибо это значило бы отказаться от предыдущей жизни и от тех людей, которых вы любили. Но откройте ваше сердце для Вайдекра. Не смотрите на него как на что-то, что пришло слишком поздно.

Я помолчала, обдумывая его слова. Что и говорить, он был прав. Но во мне жило еще слишком много обиды.

— Это все? — холодно спросила я.

— Да, — ответил он, участливо глядя на меня.

Я подождала в моей комнате, пока гнедой конь Уилла Тайка покажется на аллее, и спустилась вниз. Управляющий был в конюшне, пытаясь надеть на Кея седло.

— Я просил Сэма не беспокоить ее, — приветливо обратился он ко мне. — Он не умеет ладить с вашей лошадью, и вдобавок она немного боится. С нею плохо обращались?

— Да, — ответила я. — Кей не любит мужчин.

— А я вообще-то не люблю таких капризных жеребцов, — улыбнулся мне Уилл. — Нам придется преодолевать взаимную неприязнь. Мы разыщем для вас дамское седло, оно тут где-то валялось.

Я покачала головой и забрала уздечку из его рук.

— Не нужно, — сказала я. — Я в бриджах и смогу скакать по-мужски. Я надевала амазонку только… — Тут я оборвала себя. — У меня пока нет амазонки. В ней я, разумеется, буду ездить по-дамски.

Уилл кивнул и придержал для меня лошадь.

— Я думал свезти вас к дальним холмам, оттуда открывается прекрасный вид на поместье. Сегодня к тому же такой хороший день.

С этими словами он тронул лошадь и поехал впереди меня, указывая путь.

Подъездная аллея была такой старой, что камни, вымостившие ее, уже, казалось, ушли в землю, которая была какого-то странного светло-желтого цвета. Как и дно дренажных канавок, идущих по краям дороги.

— Песчаная почва, — заметив мой взгляд, сказал Уилл. — Самая лучшая для пшеницы.

От яркого весеннего солнышка нас защищала свежая листва высоких деревьев, они выглядели так, будто на них кто-то накинул легкий нежный шарф ослепительно-зеленого цвета.

Справа толпились кряжистые старые деревья, вплотную подходившие к дороге. Здесь были и серые стройные буки, и неохватные шишковатые дубы. На самой низкой, причудливо изогнутой ветви каштана из похожих на леденец почек вылупливались листочки. Дальше в лесу виднелись сосны, и их чудный запах делал весенний воздух сладким и, казалось, обещал скорое наступление лета. Птицы заливались высоко наверху, как можно ближе к солнцу, а на земле расстилался толстый ковер старых листьев, украшенный кое-где первоцветом и фиалками.