— Если вы дадите мне свой номер телефона, я смогу держать вас в курсе событий, — предложил Тоби, заметно успокоенный.

Эмили продиктовала ему свой мобильник, который Тоби записал на той же бумажке.

— И запишите еще телефон операционной и приемного отделения, — вспомнила Эмили.

Тоби добавил и эти номера в свою коллекцию.

— Но по телефону о деле не говорим. Никаких намеков, никаких экивоков, — предупредил Тоби, вспомнив, чему его учили. — Хорошо? Если мне нужно будет оставить вам сообщение или послать смс, я подпишусь “Бейли” — парнем, с которым вы познакомились на ярмарке.

Эмили пожала плечами — мол, делайте, что хотите.

— Я вас не сильно побеспокою, если вдруг буду вынужден позвонить поздно вечером? — наконец спросил Тоби нарочито будничным тоном.

— Я живу одна. Если вы это имели в виду, — ответила Эмили.

Именно это он и имел в виду.

Возвращаясь на неторопливом поезде в Лондон, лежа без сна в кровати, направляясь в автобусе на работу утром понедельника, Тоби Белл уже не в первый раз за свою жизнь думал об одном: зачем же он рискует всей своей карьерой и даже свободой?

Зачем вновь ворошить былое и делать это именно теперь, когда его будущее представляется как никогда безоблачным? Во всяком случае, именно так утверждали кадровики. Он пытается вытащить старую занозу или свеженькую, только что самолично им посаженную? Эмили спросила, не сводит ли он с кем-то старые счеты. Интересно, что она имела в виду? Может, решила, что он возомнил себя супергероем и желает нанести возмездие злодеям вроде Квинна и Криспина, которых на самом-то деле считал серыми и на редкость неинтересными посредственностями? Или это так называемая “оговорка по Фрейду” и на деле сама Эмили мечтала свести с кем-то счеты — может, даже со всеми мужчинами мира разом, включая собственного отца? Иногда Тоби казалось, что Эмили именно такая и есть. Впрочем, в другие мгновения (очень короткие) ему вдруг казалось, будто она на его стороне — что бы это ни значило.

Но, несмотря на все это бесплодное самокопание — а может, и благодаря ему, — первый день на новой работе прошел у Тоби на редкость удачно. К одиннадцати часам он уже побеседовал со всеми своими новоприобретенными подчиненными, определил для каждого из них зону ответственности, подправил графики работы и рационализировал процессы контроля и консультаций. В полдень он весьма успешно выступил на совещании руководителей, изложив свое видение миссии компании. Ну а к обеду Тоби уже сидел в офисе регионального директора и вместе с ней перекусывал сэндвичами. И только закончив всевозможные дела, он заявил, что отправляется на важную встречу, и поехал на автобусе на вокзал Виктория. А уж там, среди адского грохота городского часа пик, он достал телефон и позвонил своему старому другу — Чарли Вилкинсу.

* * *

В Берлине поговаривали, что в каждом британском посольстве обязательно есть свой Чарли Вилкинс. Ну а как же — без этого общительного и хладнокровного бывшего полицейского, половину своей шестидесятилетней жизни посвятившего защите дипломатов, вся работа посольства немедленно расстроилась бы. Столб вдруг решил выскочить перед вашим автомобилем, когда вы возвращались из французского посольства в День взятия Бастилии? Безобразие! Чересчур усердный немецкий полисмен заставил вас зачем-то дышать в трубочку? Какое наглое попирание свобод! Чарли Вилкинс придет на помощь — обмолвится словечком кое с кем в федеральной полиции Германии и посмотрит, что можно сделать.

Но в случае Тоби он находился по необычную сторону баррикад — Тоби относился к весьма малому числу людей в мире, перед которыми сам Чарли был в долгу, да не в одиночку, а вместе со своей женой-немкой Беатрикс. Их дочь, талантливая виолончелистка, мечтала поступить в знаменитое лондонское музыкальное училище, но ей недоставало академической подготовки. Директор училища совершенно случайно оказался старым другом тетушки Тоби со стороны матери — тетушка и сама занималась преподаванием музыки. Всего пара торопливых звонков, и вот девочке уже назначили прослушивание. С тех пор ни одно Рождество не обходилось без того, чтобы Тоби, где бы он ни служил, не получал в подарок посылочку с домашними плюшками от Беатрикс и к ней — позолоченный табель с отличными оценками их дочери. Когда Чарли с Беатрикс вышли на пенсию и благополучно перебрались в Брайтон, ничего не изменилось — плюшки и табели все так же приходили по почте и Тоби всегда отвечал на них короткими письмами, полными благодарностей.

* * *

Бунгало Вилкинсов в Брайтоне стояло чуть поодаль от соседских домов и выглядело так, будто его сюда целиком перенесли прямиком из Шварцвальда. К аккуратному крылечку в духе “Гензеля и Гретель” вела дорожка, по обе стороны усаженная красными тюльпанами. На лужайке стояли, гордо выпятив грудь, садовые гномы в баварских национальных костюмах. В огромном венецианском окне виднелись кактусы в горшочках.

Беатрикс к приезду гостя надела свое самое лучшее платье, и за баденским вином и клецками с печенью трое друзей вспоминали старые добрые времена и с радостью обсуждали музыкальные успехи дочери Вилкинсов. После кофе и ликера Чарли с Тоби переместились на веранду, выходившую в сад.

— Это для одной моей знакомой, — продолжил начатый раньше разговор Тоби, представив для удобства, что эта знакомая — Эмили.

— А я Беатрикс сразу так и сказал, — довольно улыбнулся Чарли. — Раз Тоби чего нужно, так это точно из-за девушки.

Краснея в нужные моменты, Тоби объяснил другу, что эта девушка, его знакомая, поехала в субботу в магазин и умудрилась врезаться прямо в чей-то припаркованный грузовик. Она здорово его помяла, и все это ужасно ее расстроило — у нее и так уже полно штрафных очков скопилось.

— Свидетели были? — сочувственно спросил Чарли Вилкинс.

— Она уверена, что нет. Все произошло в углу парковки, где, кроме них, никого не было.

— Это хорошо, — отметил Чарли с легким скептицизмом в голосе. — Видеокамер там тоже не было?

— Тоже не было, — подтвердил Тоби, избегая смотреть Чарли в глаза. — Ну, насколько нам известно, конечно же.

— Конечно, — вежливо отозвался Чарли.

Тоби продолжил печальный рассказ — его знакомая, очень хорошая, просто чудесная девушка, страшно раскаивается в том, что произошло. Она такая обязательная, что просто спать не сможет, пока все это не уладится, — но проблема в том, что она никак не может себе позволить лишиться водительских прав на целых полгода! Хорошо хоть, она догадалась записать номер того грузовика. Короче говоря, продолжал Тоби, может, Чарли знает, есть ли какой способ? Тоби намеренно не завершил предложение, позволив Чарли самому додумать конец.

— А твоя прекрасная подруга представляет, во сколько нам обойдется уладить ее проблемы? — поинтересовался Чарли, водружая на нос старомодные очки, чтобы изучить листок, протянутый ему Тоби.

— Чарли, сколько бы это ни стоило, я все оплачу, — великодушно заявил Тоби, в очередной раз не без удовольствия вспомнив об Эмили.