все, что я могу сказать. Говорят же, что легионеры обладают ограниченной способностью к телепатии. Разве ты не можешь проверить, вру я или нет?

– Я и так вижу, что не врешь, – прошептала Эстрид. – Но в этом же нет смысла…

– В чем? В том, что я люблю тебя больше, чем ты любишь себя? Ситуация странная, но смысл есть.

– Мы столько времени работали в одной команде – а ты даже не заикнулся!

– Если бы я сразу заикнулся, мне бы потом всю оставшуюся жизнь заикаться пришлось, – рассудил Матео. – Я не хотел навязываться тебе. Даже здесь я… Я не думал, что наше общение к чему-то приведет. Я прекрасно понимаю, что ты меня не любишь. Но я рад, что теперь ты все знаешь.

Все прошло не по плану… Совсем не по плану, и Эстрид пока не представляла, что с этим делать. Но она вдруг почувствовала, что у нее больше нет сил продумывать все на двадцать шагов вперед. Сейчас истиной для нее было лишь то, что ей хотелось остаться здесь, с ним. Что делать дальше, можно будет подумать потом, когда закончится миссия и им придется вернуться к прежней жизни.

Ну а пока Эстрид поднялась на ноги и уверенно отбросила в сторону простыню. Ночь обещала быть долгой – и прекрасной.

* * *

Бенни понимала, что спастись, скорее всего, не получится. Хилер все рассчитал верно, ее силы таяли с каждой минутой. Но она хотела дорого продать свою жизнь.

Ей нужно было оставить в доме как можно больше указаний на то, что в ее смерти виновен Бастьен. Понятно, что Саломе на все плевать. Но Иарлайт не примет ее исчезновение как должное, он приедет сюда, он будет искать – и найдет. Жаль только, что не ее…

Она заставила себя не думать о неизбежной смерти, только о краткосрочных целях. Собственное тело казалось Бенни онемевшим, словно и не ей принадлежащим. Ей потребовалось немало времени и сил, чтобы просто сдвинуться с места. Развернуться на кровати, скатиться с края – не как живой человек даже, как труп. Потом – ползти к двери, ведь встать на ноги все равно не получится.

Короткий путь до двери, обычно требовавший пяти шагов, показался Бенни путешествием через бесконечную пустыню. Когда телекинетик наконец добралась до цели, сердце колотилось так сильно, будто она протащила на себе гигантский груз. Бенни задыхалась, пот ручьями лился с ее раскаленной кожи, и все это было ненормально для солдата специального корпуса. Но какая тут может быть норма?

Она и мечтать не могла о том, чтобы вскрыть замок вручную – а ведь раньше она легко бы сумела это сделать, замки на ферме были примитивные. Бенни пришлось использовать остатки телекинеза, и от этого что-то резко заболело внутри носа, на уровне переносицы. Из ноздрей хлынуло горячее и густое, пол перед Бенни покрылся алыми пятнами. Но дверь все-таки открылась, она старалась не зря!

Кровь из носа теперь хлестала, не переставая, и это было даже хорошо. Кровь тяжело отмыть, это еще одно доказательство… Жаль только, что дышать из-за этого тяжело, но ничего, она должна справиться.

Она понятия не имела, где сейчас Бастьен, и не хотела знать. У Бенни не было времени замирать и прислушиваться, пытаясь различить звук его шагов за собственным хриплым дыханием. Она не представляла, сколько времени у нее осталось до того, как она окончательно отключится – или останется парализованной. Она не знала, что страшнее.

Бенни выбралась из своей комнаты и поползла к прихожей. В доме горел свет, но хилер так и не появился. Может, его вызвала Саломе? Может, ему пришлось выполнить какое-нибудь задание? Или его сожрали местные твари? Было бы прекрасно…

Телекинетик такого не ожидала и позволила себе робкую надежду. Если сейчас она доползет до выхода, у нее появится реальный шанс спастись. Темнота ее скроет, Бенни сможет отползти подальше и затаиться среди зарослей. Хилер ее никогда не найдет!

А утром приедет Саломе и все будет хорошо. Легионер, конечно же, поверит скорее своему хилеру, чем телекинетику из чужой команды. Но это станет уже не важно, потому что в присутствии номера 8 Бастьен никого не убьет. А Бенни останется только добраться до Иарлайта, до Одхана, даже до Альды Мазарин – телепатка сможет прочитать ее воспоминания! И тогда, тогда…

Бенни не успела даже вообразить, что будет тогда. Бастьен позволил ей недолгую робкую надежду лишь для того, чтобы потом отнять.

Теперь же он вышел из своего укрытия – спокойно, неспешно, как хищник, играющий с добычей перед тем, как сожрать ее. Бенни рванулась из последних сил, но даже так она, скорее всего, напоминала жалкую гусеницу, извивающуюся на окровавленных досках. Глупо было думать о некой глобальной справедливости, и все же Бенни почувствовала, как глаза защипали злые слезы от осознания того, насколько нечестно происходящее с ней.

Если бы Бастьен просто начал с ней драку, телекинетик бы его по стенке размазала! Но он знал об этом, он изводил ее тайно. Так вообще не должно было случиться, они на одной стороне… Получается, она, пережившая столько опасностей, умрет от руки кого-то из своих?

Именно к этому все и шло. Бастьен поравнялся с ней, когда она была у самой двери, наступил ей на поясницу, не позволяя двинуться дальше. Боль пробилась даже сквозь онемение, и Бенни вскрикнула, а спустя секунду почувствовала укол в шею.

– Ну вот, – заявил Бастьен таким тоном, будто только что перебинтовал коленку маленькому ребенку. – Так-то лучше. Теперь ты потеряешь возможность двигаться – но чувствовать ты все будешь до конца. Раз уж тебе предстоит умереть так рано, я обязан разделить с тобой этот момент. Мы сегодня узнаем, какие препараты сдерживают тебя лучше, какие травмы ты способна выдержать и как долго после этого проживешь.

Ей хотелось, чтобы он ошибся, чтобы его проклятые лекарства подвели и к Бенни вернулась хотя бы половина ее способностей. Как бы он пожалел тогда, что вообще на свет родился!

Но Бастьен даже в своем безумии оставался великолепным хилером, он все рассчитал верно. Через несколько секунд после укола Бенни больше ничем не управляла. Она даже голову поднять не могла! Так и лежала на полу тряпичной куклой, прижавшись лицом к луже крови, которая вытекла из носа.

Убедившись, что девушка действительно не способна сопротивляться, Бастьен подошел ближе, перевернул ее на спину. Даже от такого легкого движения закружилась голова, и в себя Бенни привело лишь неожиданное ощущение холода после долгого