Портье в вестибюле, такой подозрительный прошлым вечером, на этот раз сразу узнал меня и приветливо улыбнулся. Он тем не менее все равно позвонил наверх, а потом снова улыбнулся и жестом пригласил войти в лифт. Дверь на двадцать восьмом этаже открылась на мой стук. Она закрыла ее за мной и заперла на цепочку, а потом повернулась, чтобы окинуть долгим взглядом своих голубых глаз.

На ней был халат. Темно-зеленый с желтой окантовкой. Под ним проглядывала ночная рубашка или, по крайней мере, нечто розовое и полупрозрачное. Ходила она босиком.

Я чувствовал аромат ее духов или думал, что чувствую. Трудно сказать. Я словно начал ощущать его еще в такси по дороге сюда.

Она что-то сказала, и я что-то сказал, но не запомнил ни слова. Потом я добавил, что ночь выдалась беспокойная, а она сказала: так всегда бывает в полнолуние, и пошла к окну, чтобы посмотреть на ночное светило. Я последовал за ней и встал позади нее. Луны я не замечал. Я и не смотрел на луну. Мне не нужна была луна – если без околичностей.

Я положил руку на ее плечо. Она вздохнула, чуть откинулась назад и оперлась на меня. Даже сквозь халат ощущалось тепло ее тела. Она повернулась, оказавшись в моих объятиях, и посмотрела снизу вверх округлившимися глазами. Ее губы раскрылись. Я смотрел на нее, пугаясь того, что мог прочитать в ее взгляде.

Я поцеловал ее, пугаясь сам того, что делаю.

Потом я тихо лежал, ощущая, как пот остывает на моей коже, вслушиваясь в биение собственного сердца. Я на мгновение почувствовал себя до краев переполненным радостью жизни, но на меня тут же накатила волна печали и сожаления.

– Мне лучше уйти, – сказал я.

– Почему?

– Очень поздно.

– Ты это говорил, когда только позвонил мне, – напомнила она. – И повторил, когда поднялся сюда.

– Но это становится все ближе к истине с каждой новой минутой. А у меня завтра очень много работы.

– Ты можешь остаться у меня.

– Нет, не получится.

– Но отчего же? Я не буду нарушать твой покой.

– Правда?

– По крайней мере какое-то время. – Она лежала на спине, сложив руки на плоском животе, а взгляд устремила в потолок. На ее верхней губе высыпали мелкие бисеринки пота. Молчание затянулось, и она прервала его неожиданной фразой: – Мне очень нравится Элейн.

– Вот как?

– В самом деле.

Я приподнялся на локте и взглянул на нее сверху.

– А, знаешь, мне тоже.

– Знаю и потому…

– Я люблю Элейн, – перебил я. – Нас с Элейн не разлучить. Мы с ней единое целое. То, что произошло только что здесь, не имеет ни ко мне, ни к Элейн никакого отношения. Это никак не скажется на нас с ней.

– Тогда зачем ты здесь, Мэтт?

– Даже не знаю.

– Ты ведь сам мне позвонил, не так ли?

– Да.

– Тогда что это было? Одна из услуг клиенту? «Прости дорогая, что убегаю сразу после ужина. Сама знаешь, как я это ненавижу. Но мне необходимо переспать с клиенткой».

– Замолчи.

– «Понимаешь, она овдовела. А вдовам не обойтись без мужского тепла. Бедняжка там, должно быть, с ума сходит от желания».

– И с чего бы у меня возникнуть таким мыслям?

Она посмотрела на меня.

– Ты не хотела, чтобы я уходил вчера вечером, – сказал я. – Тебе понадобился помощник, чтобы любоваться закатом.

– Мне стало тогда одиноко.

– Только и всего?

– Нет. Конечно, нет. Меня тянуло к тебе, и я чувствовала, что тебя тянет ко мне. Более того, я почти физически ощущала твое влечение. И мне хотелось, чтобы у нас это случилось.

– Вот и случилось.

– Да, вот и случилось. А теперь тебе хочется лишь одного – чтобы я превратилась в тыкву. Или в пиццу. Или в облачко дыма. Потому что ты любишь Элейн.

На это я ничего не ответил.

– Поверь, – продолжала она, – я вовсе не хочу осложнять тебе жизнь. Не хочу твоего обручального кольца, не стремлюсь иметь детей от тебя. Мне даже букета цветов от тебя не требуется. Мне нужно, чтобы ты оставался сыщиком, которого я наняла, а у нас сохранились дружеские отношения.

– Это легко.

– Ты так думаешь?

– Да. Но только при совмещении этих двух ролей может возникнуть почва для конфликта интересов.

– Каким образом?

– Детектив не имеет права не отметить, когда ты ему лжешь. А друг оставляет это без особого внимания.

– Когда я тебе солгала?

– Должен сразу признать: ложь была глупая и невинная. Когда я позвонил, ты сказала, что не спишь. Но на самом деле ты уже легла в постель.

– С чего ты взял?

– Тебе не провести Великого Сыщика, – заявил я. – Когда я приехал, ты меня встретила в халатике поверх ночной рубашки.

– Из чего следует вывод, что я спала до твоего звонка?

– Совершенно верно.

– Спала в ночной рубашке, а потом накинула сверху халат?

– И опять в самую точку.

– Когда ты позвонил, – сказала она, – я сидела в гостиной и смотрела сериал «Знаменитые братья Бейкер» по каналу Эйч-би-оу. И на мне была та же одежда, в которой ты меня видел прежде днем.

– Коричневые слаксы и зеленая водолазка?

– Правильно. Закончив разговаривать с тобой, я выключила телевизор и сняла с себя всю одежду. Добавила немного духов, освежила макияж, а потом облачилась в ночную рубашку и халат.

– О! Не ожидал.

– Я повела себя немного как женщина легкого поведения, но мне плевать. А тебе? – Она взяла мою руку и зажала между ладонями. – Так что возвращайся в постель, Великий Сыщик. Попробуем провести еще одно расследование вместе.

Я ушел от нее после четырех часов утра. Бары, на мое счастье, уже закрылись все до единого. Оставалось радоваться хотя бы этому обстоятельству.

Я шел домой прямо посередине Пятьдесят седьмой улицы, обуреваемый столькими чувствами одновременно, что не сразу мог в них разобраться и отличить одно от другого. И вместо того, чтобы читать эмоциональные послания своего сознания, мне хотелось их просто отключить.

Поднявшись к себе в комнату, я разделся и принял душ. Иногда в такое время суток не бывает горячей воды, но сегодня мне повезло, и я использовал, должно быть, ее без остатка.

Вытершись полотенцем, я завалился на кровать. У меня был список дел, которые следовало бы обдумать, но я слишком устал, чтобы хотя бы начать. Я положил голову на подушку, закрыл глаза и моментально уснул.

Но я все же успел поставить будильник, который резким звоном пробудил меня в половине десятого. Пока я выключал звонок, почти начисто забыл, что мне снилось. В памяти осталась только комната и большое скопление людей вокруг меня, причем я стоял в центре совершенно голый.