Это был командующий 6-й гитлеровской армией Фридрих Паулюс. Он шел, сутулясь, со страдальческим выражением на изможденном лице…

* * *

Следующие кадры были сделаны в просторной комнате штаба армии. Медленно раздевшись в сенях, Паулюс вместе с генерал-лейтенантом Шмидтом и полковником Адамом вошли в комнату. На наше операторское счастье, комната была залита солнечным светом, можно было снимать.

На пороге Паулюс стал навытяжку, стукнул каблуками и поднял руку в фашистском приветствии. Щурясь от ударившего ему в лицо солнца, он в сопровождении своих спутников шагнул на середину комнаты. За столом сидел командующий 64-й армией генерал Шумилов. Вдоль стен комнаты на лавках — штабные генералы и офицеры. Кивком головы ответив на приветствие, Шумилов жестом указал Паулюсу на стул. Тот сел. Отчеканивая каждое слово, Шумилов сказал:

— Генерал-полковник, вы пленены 64-й армией, которая сражалась с вами от Дона до Сталинграда. Командование армии гарантирует вам воинскую честь, мундир и ордена.

Паулюс внимательно выслушал переводчика, склонил голову. Шумилов продолжал:

— Можете ли вы предъявить нам документ, удостоверяющий, что вы являетесь командующим 6-й германской армией генерал-полковником Паулюсом?

— Я могу предъявить вам мою «золтатенбух» — солдатскую книжку. — Паулюс достал свой документ и передал его Шумилову.

Когда Паулюс отстегивал пуговицы своего мундира, чтобы достать из внутреннего кармана удостоверяющую его личность «золдатенбух», рука его заметно дрожала. В комнате была напряженная тишина. Шумилов внимательно прочел документ, положил его перед собой на стол и снова устремил взгляд на своего пленника.

— Разрешите мне сделать важное заявление, — сказал Паулюс.

— Прошу, — сказал Шумилов.

— Сегодня ночью, господин генерал, я получил по радио от моего фюрера сообщение о том, что я произведен в чин генерал-фельдмаршала.

Шумилов легким кивком головы дал понять, что принимает заявление. После этого уже обращался к пленнику: «господин фельдмаршал». Он протянул Паулюсу коробку с папиросами «Казбек».

В комнате было тихо. Лицо Паулюса изредка сводила нервная судорога. Первый полководец гитлеровской армии, сложивший фельдмаршальский жезл к ногам победоносной Красной армии, сидел подавленный. Он словно только сейчас в полной мере начинал отдавать себе отчет в том, какая трагедия постигла его войска и его самого — первого в истории войн фельдмаршала, сдавшегося в плен. Тишину нарушал только легкий треск моего киноаппарата, фиксировавшего этот исторический эпизод.

На груди у Паулюса и Шмидта ордена. Паулюс — один из крупнейших генералов гитлеровской армии — перед войной был начальником оперативного отдела Генерального штаба вермахта. Это ему, Паулюсу, было поручено составление плана «Барбаросса» — нападения на Советский Союз. 29 мая 1942 года он был награжден рыцарским орденом железного креста. В январе 1943 года был произведен в генерал-полковники. 15 января — несколько дней тому назад — он был награжден Дубовым листом к ордену железного креста. И наконец, сегодня ночью произведен в генерал-фельдмаршалы. А потом сдался в плен. В немецкой армии десять фельдмаршалов, сегодня Гитлер потерял десять процентов своих фельдмаршалов.

Мундир Паулюса поношен, измят. Его лицо землистого цвета. На исхудалых щеках седоватая щетина. Фон Паулюс сохраняет, казалось бы, полное спокойствие. Но дрожат его руки, когда он подносит ко рту папиросу. Отвечая на вопросы, он говорит тихим, приглушенным голосом, продумывая каждое слово.

— Почему вы не приняли ультиматума советского командования о капитуляции? — спрашивает его Шумилов.

— Я имел приказ сражаться.

— Имели ли вы дополнительные инструкции впоследствии, когда попали в окружение?

— С самого начала я имел инструкцию сражаться до последней возможности.

— Отдали ли вы приказ северной группе сложить оружие?

— Я нахожусь в плену и не имею права давать приказ о капитуляции.

— Но когда командующий видит, что его люди напрасно гибнут, что дальнейшее сопротивление безнадежно, должен ли он предотвратить напрасное кровопролитие?

— Это может решить тот, кто находится с войсками. Я же нахожусь в плену, — уклончиво отвечал Паулюс.

В ходе дальнейшей беседы Паулюс сказал:

— Я впервые в России. В Первую мировую войну я воевал на Западном фронте. Я вижу теперь, что вашу страну трудно победить. Своего поражения я не мог предвидеть. Я не предполагал, что вы располагаете такими силами. В операциях бывает счастье, бывает и несчастье. Меня постигло несчастье, которого я, увы, не мог предотвратить. Вы захватили меня в плен. Я ваш пленник…

* * *

Через несколько часов Паулюса отправили в Заворыкино, в штаб фронта. Фельдмаршала везли на его же машине. За рулем «хорьха» сидел его личный шофер. В следующей машине — генерал Шмидт и полковник Адам. «Виллис», в котором ехал я, был в колонне третьим. Предстояло проделать тридцатикилометровый путь по приволжским степям. Мороз был около тридцати градусов.

Колонна шла по степной дороге при полном свете фар. Фронт уже откатился далеко на запад, мы внезапно оказались в глубоком тылу. Ветер гнал поземку, вихри снега метались в лучах света. Время от времени наша автоколонна обгоняла растянувшиеся на много километров многотысячные колонны пленных. В узких местах на заметенной снегом дороге несколько раз приходилось останавливаться, чтобы пленные могли потесниться и пропустить машины. Шум тысяч ног, шагавших по морозному снегу, словно гул гигантского водопада, стоял над степями Приволжья. В ярком световом пучке фар, как на экране, проплывали печальные образы солдат, обмотанных одеялами, мешками, тряпками. Я невольно смотрел на них глазами пленного фельдмаршала, который принимал в эту морозную ночь последний трагический парад своих разгромленных войск…

Дважды во время этого рейса мы останавливались по команде «Воздух!». На большой высоте шли вражеские транспортные самолеты. Подняв голову, Паулюс следил за их полетом. Самолеты везли парашюты с боеприпасами и продуктами для окруженной гитлеровской группы войск, для него, для Паулюса. Самолеты шли по приказу фюрера, еще не знавшего, что наступил конец. Ничем другим Гитлер помочь не мог.

Поздно ночью колонна машин прибыла в Заворыкино. Я постучался в дверь бревенчатого дома, где помещался представитель Ставки главный маршал артиллерии Воронов.

Мы подружились с Николаем Николаевичем в Испании, где он носил имя Вальтер. Он был советником республиканской армии по артиллерии. Много дней и ночей провели мы в осажденном Мадриде, здесь, в Заворыкино, мы впервые встретились после Испании.

— Ну и вид у вас, — сказал со смехом Николай Николаевич, — мне Рокоссовский рассказал, что вы сняли Паулюса. Есть хотите?

Я сознался, что забыл, когда я ел, когда спал.

— Давайте помойтесь, если хотите побриться, так и быть, дам вам свежее лезвие «жиллет». — Он взглянул на часы: — Поторопитесь, через сорок минут здесь у нас будет первая встреча с пленным фельдмаршалом. Сейчас сюда придут Рокоссовский, Малинин и Телегин.