Гейб с обреченным видом откинулся назад, снова опершись спиной о кровать, и уставился на матрас напротив. Фейт с трудом поборола желание протянуть руку и заправить ему за ухо непокорную прядь волос. Его подбородок усеивала россыпь прыщей, а на его щеке она увидела щетину, которую он пропустил, бреясь. Он до сих пор был всего лишь ребенком. Растерянным ребенком, который нуждался в помощи.

Секретарь Виктора Мартинеса ответила после второго звонка:

— Отдел по делам студентов.

— Это детектив Митчелл, — сообщила Фейт. — Мне необходимо срочно поговорить с деканом.

Уилл стоял за спиной Гейл и Саймона Хамфри, ожидавших у смотрового окошка. Подобную ситуацию часто показывали в кино и по телевизору: по другую сторону окна висела штора. Уиллу предстояло нажать на кнопку, и она должна была медленно отодвинуться в сторону, открыв их взглядам подготовленное тело жертвы. Простыня будет закрывать его до самого подбородка, чтобы скрыть огромные швы на вилкообразном разрезе. Мать схватится за мужа, чтобы не упасть.

Но камера не могла запечатлеть все. Едкий запах морга. Отдаленный гул холодильников, в которых лежали тела. То, как подошвы словно прилипают к полу, не позволяя подойти к окну. Как тяжелеет рука, которой необходимо нажать на кнопку.

Штора поехала в сторону. Родители стояли молча, наверное онемев от горя. Саймон пошевелился первым. Он протянул руку и прижал ладонь к стеклу. Возможно, он вспоминал, как это — держать своего сына за руку. Поступают ли так отцы? В парках, там, где их могли видеть люди, отцы всегда играли с сыновьями в мяч или перебрасывались дисками «фрисби». Они могли себе позволить разве что взъерошить волосы сынишки или дружески ткнуть его кулаком в плечо. Кажется, так папы учат мальчиков быть мужчинами. Но ведь наверняка было время, когда они могли держать их за руку. Крошечные пальчики полностью тонули в огромной отцовской ладони. Адам не мог не нуждаться в помощи, переходя через улицу. Родители не могли допустить, чтобы он потерялся в толпе.

Да, Саймон Хамфри брал сына за руку.

Гейл обернулась к Уиллу. Она не плакала, но он ощутил в ней знакомую сдержанность родственной ему души. Сегодняшний вечер она проведет в отеле. Возможно, это произойдет в дýше. А может, этот момент навалится на нее, когда она будет сидеть на кровати, ожидая возвращения мужа с прогулки. Она вновь окажется перед этим окошком. Она будет смотреть на тело мертвого сына. Она сломается. Она почувствует, как ее душа покидает тело, чтобы уже никогда не вернуться.

Но пока она просто произнесла:

— Спасибо, агент Трент, — и пожала ему руку.

Он повел их обратно по коридору, расспрашивая об отеле, где они собирались остановиться, давая советы о том, где лучше всего поужинать. Он понимал всю нелепость этих разговоров ни о чем. Но Уилл также знал, что эта болтовня поможет им пройти через все здание, придаст им сил оставить своего ребенка в этом холодном и темном месте.

В аэропорту они арендовали машину, и Уилл проводил их до гаража. Сквозь стеклянную дверь он увидел, как Гейл Хамфри споткнулась. Супруг подхватил ее под руку, но она его оттолкнула. Он снова попытался ее поддержать, и она ударила его по руке и начала кричать, успокоившись только тогда, когда он обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе.

Уилл отвернулся, чувствуя себя лишним, и поднялся в свой расположенный на шестом этаже кабинет. К половине девятого вечера все, кроме минимального дежурного состава, разъехались по домам. Свет в коридоре был погашен, но он нашел бы дорогу даже без тусклого мерцания светильников у запасных выходов. Кабинет Уилла был угловым, и это было бы круто, если бы это был какой-нибудь другой угол. Напротив, на противоположной стороне улицы, находилось депо, а по соседству возвышалась бывшая фабрика Фордов, превращенная в многоквартирный дом, так что открывавшийся из окна вид трудно было назвать впечатляющим. Иногда ему удавалось убедить себя в том, что заброшенные и заросшие бурьяном, в котором валялось множество игл от шприцов, железнодорожные пути представляют собой некое подобие парка. Но такие грезы срабатывали только днем.

Уилл включил настольную лампу и сел за стол. Он ненавидел вечера, когда все, что ему оставалось делать, — это заниматься отчетностью в ожидании информации, которую должны были доставить другие люди. В Теннесси имелся эксперт, специализировавшийся на отпечатках пальцев, оставленных на бумаге. Бумага была очень капризной поверхностью, и эксперт имел в своем в распоряжении не больше двух попыток, прежде чем процесс сам уничтожал все улики. Этот человек должен был приехать рано утром, чтобы взглянуть на записки, предоставленные Гейбом Коэном. Запись телефонного звонка с требованием выкупа была отправлена в аудиологическую лабораторию университета Джорджии, но профессор предупредил их, что на то, чтобы изолировать все посторонние звуки и шумы, уйдет много часов. Чарли до сих пор сидел в лаборатории, торопясь обработать собранные ими улики. Все звонки на горячую линию тщательно отслеживались. Полиция отсеивала шутников и психов, пытаясь найти реальные зацепки.

Все это следовало занести в отчет, но, вместо того чтобы обернуться к компьютеру, Уилл сидел и смотрел на свое расплывчатое отражение в темном стекле. Прошло уже почти тридцать шесть часов с момента, как Абигайль Кампано вернулась домой и обнаружила, что ее жизнь перевернута вверх дном. Два человека погибло. Одну девушку до сих пор не удалось найти. И по-прежнему ни единого подозреваемого на горизонте.

Он не мог понять требование выкупа. Уилл не был новичком. Он уже расследовал дела о похищениях, в том числе похищениях женщин. В обоих случаях существовали основные принципы. Похитители хотели либо денег, либо секса. Но ему не удавалось соотнести жестокость, с которой была убита Кайла Александр, с утренним телефонным звонком и требованием выкупа в один миллион долларов. Одно никак не вязалось с другим.

Кроме того, была еще ссора между Абигайль и Полом Кампано. Энджи оказалась права: Пол изменял своей жене. Судя по всему, он увлекался юными блондинками. Но включало ли это его собственную дочь и Кайлу Александр? Аманда поручила Уиллу взять у него образец ДНК. Возможно, она тоже права. Нельзя было забывать и о Фейт, которой удалось разговорить Гэбриела Коэна, и это в буквальном смысле слова оставляло Уилла в стороне, потому что теперь он был единственным, чей вклад в расследование равнялся нулю.

Уилл развернулся к столу, зная, что бесконечное обдумывание этого дела ничуть не приблизит его к разгадке. Его мобильный телефон лежал на столе. До драки с Полом он был раскладушкой, теперь же состоял из двух никак не соединенных между собой частей с треснувшим экраном. Уилл накрыл корпус крышкой и обмотал все это скотчем. Телефон по-прежнему работал. Выйдя из дома Кампано, Уиллу удалось сложить его достаточно для того, чтобы проверить голосовую почту. Там было несколько сообщений от Фейт Митчелл, которые становились все более срочными. Когда она рассказывала ему о записках угрожающего содержания, которые скрыл от них Гейб, ее голос дрожал от волнения.