Он чувствовал на себе чей-то взгляд, хотя и не видел его. Ему было интересно, что они думают.

- “Я не буду твоей игрушкой. - Он говорил с Мгесо, но так громко, что его голос разносился по всей деревне. - “В следующий раз, когда ты придешь ко мне в постель, приходи, потому что ты хочешь меня. Я лучше буду спать один, чем с женщиной, которая меня не уважает.”

Мгесо завернулась в одеяло и поспешила умыться. Тео лежал на платформе, совершенно измученный. Он прислушался к ночи. Неужели своим обращением с Мгесо он настроил племя против себя?

Ночь не давала никаких ответов.

•••

На следующее утро Тео с удивлением обнаружил, что все племя занято приготовлениями к отъезду. Оружие было завернуто в шкуры, пожитки завернуты в одеяла. Он натянул свою незнакомую одежду - штаны из оленьей кожи с острой бахромой из дикобраа и рубашку с бахромой. Он коснулся своей головы, все еще потрясенный ощущением гладкой кожи там, где раньше были его волосы. Его тело одеревенело, и он застонал от боли, вызванной ушибами и ссадинами.

С другого конца поляны на него сердито уставился Малсум. Мгесо осталась с другими женщинами, отворачиваясь всякий раз, когда Тео смотрел на нее. Он спустился к реке, где несколько человек грузили каноэ. Он начал собирать свертки и передавать их вниз. Остальные молча приняли его помощь.

- “А куда мы едем?- спросил он по-французски.

Большинство мужчин не обратили на него внимания, но один - младше Тео, с дружелюбным лицом - обернулся и ответил - ”Мы собираемся на охоту".

- На какую охоту?”

Юноша пожал плечами. - Все, что пошлют нам духи. Олень, лось, енот - охотничья луна была и ушла. Пришло время спуститься с гор.”

- “Ты очень хорошо говоришь по-французски, - похвалил его Тео.

- “У одного французского священника есть миссионерская школа в Сент-Лоуренсе. Я пошел туда учиться. Мой отец говорит, что мы должны узнать все, что сможем, о европейцах, иначе они устроят заговор против нас. - Он застенчиво улыбнулся. - “Я вовсе не хочу показаться грубым. Теперь ты один из нас.”

Тео кивнул, хотя от этих слов ему стало не по себе. Он увидел свое отражение в реке и вздрогнул, увидев незнакомца, который смотрел на него из воды. С выбритой до единого пряди волос головой, украшениями, торчащими из ушей и носа, в незнакомой одежде он выглядел настоящим индейцем. Бронзовая кожа, которую он унаследовал от отца, довершала картину. Как он теперь сможет вернуться к цивилизации - даже если найдет дорогу через мили дикой природы? Французы примут его за англичанина, а англичане пристрелят его на месте, как французского союзника.

Сахем победил. Тео был членом этого племени, хотел он того или нет.

- “Я - Моисей, - сказал молодой индеец, наблюдавший за Тео.

“Это не похоже на имя абенаки.”

- Священник в миссионерской школе плеснул мне воды и дал это имя. Меня зовут абенаки - ”

Он сказал что-то такое длинное и непроизносимое, что Тео улыбнулся. Моисей выглядел обиженным.

- “Мне очень жаль, - извинился Тео. - Боюсь, что кровь абенаки еще недостаточно сильна в моих жилах, чтобы я мог это помнить. Я буду звать тебя Моисей.”

Они спустили каноэ на воду. Тео поразился тому, насколько оно легкое - четверо мужчин могли легко поднять его, Хотя оно, должно быть, достигало почти сорока футов в длину. Корпус лодки был сделан из цельного куска коры вяза, согнутого вокруг ребер гикори и сшитого вместе на концах. Он была такой тонкий, что он был уверен, что одна острая палка может разорвать его.

- Почему старик спас меня?- спросил он. - “Почему ты не убил меня, как Гиббса?”

- Сахем видел сон в ночь перед твоим приходом. Ребенок был один в лесу. Все женщины ухаживали за посевами, а мужчины ушли на охоту. Волк преследовал ребенка. Все ближе и ближе, пока ребенок не оказался почти у него во рту.”

Моисей присел на корточки, его тело покачивалось, как будто он сам был волком, а не просто пересказывал сон старика.

- Но когда волк уже собирался сожрать ребенка, с неба налетел ястреб. Он завернул ребенка в свои могучие крылья. Он клевал и царапал когтями глаза волка, избегая челюстей зверя, пока тот не убежал. А потом он улетел.”

Мозес уставился на Тео в полном замешательстве, как будто видел что-то, о чем Тео даже не подозревал.

- На следующий день вы прибыли в деревню. Сахем посмотрел тебе в глаза и увидел ястреба. Это значит, что ты станешь могучим воином и спасешь наше племя от какого-то великого бедствия.”

В этот момент, затерянный во враждебной пустыне, когда каждый мускул его тела болел, эта мысль казалась нелепой. Тео подумал об этом. Если индейцы хотят верить, что у него есть блестящее будущее, он не станет их разочаровывать.

- А разве Сахем всегда делает то, что ему говорят сны?”

Моисей выглядел удивленным. - Именно через сны предки говорят с нами и направляют нас.”

- “А что думает об этом ваш священник?”

Моисей коснулся креста, который носил на шее. - “В этом мире много духов. Если они говорят с нами, как мы можем сказать, что они не существуют?”

•••

В течение нескольких дней они медленно продвигались по дикой местности. Тео никогда не видел никакого плана, никакой карты или расписания. Постороннему это показалось бы случайным блужданием. Но Тео чувствовал неспешную цель их маршрута. Абенаки понимали этот пейзаж так же хорошо, как и свои собственные мысли. Они редко обсуждали, куда пойдут дальше - они просто знали или, возможно, чувствовали это. Это были пути и ритмы из глубин племенной памяти.

Большую часть времени они путешествовали по воде. Иногда они выходили на сушу и тащили каноэ за много миль, пока не добирались до другой реки. Даже когда они остановились, они не оставили его в реке, а отнесли в свой лагерь. Там они перевернули его и подперли палками, чтобы сделать укрытие. Под ним было тесно, но его водонепроницаемый корпус защищал от дождя.

Иногда они устраивали более продолжительный лагерь и оставались там на несколько дней. Мужчины набивали свои сумки вяленой