рук были привязаны к раме, но он смог сесть. Похитители оставили его и присоединились к толпе, собравшейся вокруг Гиббса. Малсум чистил нож о набедренную повязку. Неподалеку какая-то женщина ухаживала за раскаленным ложем из углей, на котором стоял горшок.

Малсум разрезал одежду Гиббса. Индейцы уставились на его наготу. Размытыми движениями рук он провел ножом вокруг головы Гиббса. – Гиббс завопил. Из его черепа сочилось кольцо крови. Малсум сжал в кулаке прядь волос, скрутил ее и потянул.

С чавкающим звуком отвалился клочок волос и кожи, оставив кровавую тонзуру. Вопли Гиббса были дьявольскими, бесконечно отдаваясь эхом в пустыне.

Малсум сунул свой трофей прямо в лицо Гиббсу, а затем торжествующе поднял его вверх.

Крики Гиббса не прекращались. Даже с разрезанной головой он был все еще жив. Какая-то женщина принесла глиняную чашу, стоявшую над углями, и передала ее Малсуму. Малсум перевернул его над головой Гиббса. Горячий песок сыпался в открытую рану. Гиббс извивался и дергался, как сумасшедший. Он ударился головой о столб, пытаясь сбросить горящий песок или выбить себе мозги. Путы не позволяли ему двигаться.

Пытка продолжалась несколько часов. Каждый человек в деревне занял свою очередь, даже дети. Они резали и отрывали куски от его тела, они жгли его, они вбивали гвозди в его плоть. Тео закрыл глаза, но не смог заглушить ужасные звуки. Его мучил вопрос - что они сделают со мной?

Закат. Индейцы соорудили вокруг столба костер и подожгли его. Гиббс все еще был жив - Тео видел, как его тело содрогается в судорогах, когда пламя пожирает его. Он никогда не думал, что посчитает милостью видеть человека, сожженного заживо.

Он почти не спал. Когда ему это удалось, его сны были настолько ужасны, что он был рад проснуться - пока не вспомнил, где находится.

На рассвете индейцы, казалось, не спешили к нему присоединиться. Они принесли ему миску кукурузной муки и мяса, которое он съел. Он удивлялся значению этого акта питания.

В середине утра индейцы собрались перед длинным домом. Многие были вооружены, даже дети несли палки. И снова Малсум и вождь, казалось, были не в ладах. - Малсум сердито заговорил, топая ногами и колотя себя в грудь. Вождь повернулся к нему лицом, но ничего не ответил. Тео подумал, не обсуждают ли они его судьбу.

Решение было принято. Это явно не устраивало Малсума, что давало Тео надежду, пока он не увидел, что должно произойти. Все население деревни выстроилось в два ряда друг против друга, образовав между ними коридор. Воины держали в руках томагавки и боевые дубинки, а женщины и дети размахивали палками и дубинками. Какая-то женщина развязала Тео руки. Какой-то мужчина протянул ему березовый шест длиной около шести футов.

Все взгляды обратились к Тео. Индейцы били дубинками и палками по земле, поднимая клубы пыли и распевая странную песню. Тео сжал свой посох. Он понял, что должен сделать, еще до того, как вождь указал на пространство между линиями. Они хотели, чтобы он бросил вызов.

Линия была почти сто футов длиной. У него не было ни малейшего шанса пережить это испытание. Но он не позволит им сказать, что умер трусом. Индейцы приближались с острыми палками, чтобы погнать его вперед. Не дожидаясь их, он по собственной воле подошел к линии коридора. Он поднял посох обеими руками и глубоко вздохнул. Ему казалось, что он стоит на краю обрыва. Он шагнул внутрь.

Первый же удар чуть не выбил посох из его рук. Он повернулся, чтобы блокировать его, но это оставило его другую сторону незащищенной. Палка вонзилась ему в почки, и спину пронзили спазмы боли. Он, шатаясь, двинулся вперед. Маленький мальчик высунул ногу, подставив ему подножку. Тео споткнулся и упал бы, если бы не удержал свой вес на посохе. Это означало, что он был не в том положении, чтобы остановить следующий удар - резкий треск по плечам. Другой подогнул колени. Удар чуть не сломал ему руку. Они приходили со всех сторон. Куда бы он ни повернулся, он не мог защитить себя.

Конец коридора был далеко. Он не сделал и трех шагов. Он опустился на колени.

Но сквозь туман он понял нечто странное. Никто не бил его по голове, где он был наиболее уязвим. Может быть, это было сделано для того, чтобы продлить испытание, чтобы он не потерял сознание слишком рано?

Опираясь на посох, он заставил себя подняться. Тяжесть обрушившихся на него ударов почти заставила его снова лечь на землю, но он сгорбил плечи и постарался справиться с болью. Он дико замахал посохом. Один шаг, потом другой. Он увидел, как дубинка вонзилась ему в лодыжки, и отбросил ее, сделав еще три шага.

Каждый дюйм был испытанием, каждый шаг вперед - триумфом. Но это были упорные победы. Туман боли грозил захлестнуть его с головой. Один из индейских воинов ударил Тео своей боевой дубинкой по ребрам. У Тео едва хватило сил выставить вперед посох, чтобы блокировать удар.

Посох сломался. И в этот момент Тео увидел свой шанс. Взяв две половинки, по одной в каждую руку, он раскрутил их так, что индейцам пришлось убраться с его пути. Вокруг него открылось пространство. Собрав последние силы, он бросился вперед. Впереди был свет и простор. В десяти шагах от него. В пяти. Он был уже почти там.

На его пути возникла высокая фигура. Даже в тумане битвы Тео узнал лицо Малсума. Он был безоружен. Тео замахнулся на него двумя половинками сломанного посоха, но Малсум поймал их и вывернул из рук Тео. Он выбил из-под него ноги Тео. Тео упал как подкошенный. Он попытался встать, но Малсум бросил ему в глаза пыль. Тео схватился за лицо, оставляя себя незащищенным.

Удар пришелся ему в голову сбоку, и перед глазами у него потемнело.

Тео не знал, как долго он был без сознания. Может быть, всего несколько секунд. Когда он открыл глаза, индейцы стояли вокруг него, и кровь все еще текла из его ран. Но это испытание, похоже, закончилось. Никто не пытался ударить его. Он был еще жив.

Но что это значит?

- Отпусти меня! - потребовал он, выплевывая слова сквозь кровь во рту. Индейцы либо ничего не поняли, либо у них были другие планы. Они схватили его за руки