Сидеть и кусать ногти, когда жизнь твоей ближайшей подруги вопасности, — для этого нужна выдержка. Бог не наградил Шуру подобнымсчастьем. Она всегда все делала сразу и не подумав.

— Кстати, на чем мы поедем? — первой спохватиласьМайя. — Даже не считая Кости, получается пять человек.

— Я вас повезу, — заявил Герман. — У меняджип, так что все поместимся.

— И Шура поместится? — на всякий случай спросилЛеонид Николаевич. — Шура, тебя уже возили на джипах?

— Да, Леонид Николаевич, — кивнула та. — Я жс клиентами работаю. На чем они, подлецы, меня только не возили — и на джипах,и на катерах, и на вертолетах… До сих пор все выдерживало.

— Да я не в том смысле…

— Ничего, ничего, — отмахнулась Шура. — Вотспасем Тоню, я сразу же начну корректировать вес. У меня теперь есть знакомыйпсихолог, который как раз занимается такими сложными случаями. Правда, сначалаон мне не внушал доверия. Заявил, что жир — защита от реальности. И вообще, несвсякую чушь. Но потом я подумала, что он во многом прав.

Майя отлично понимала, почему Шура столько болтает — чтобыхоть как‑то унять тревогу.

— Может, стоит поискать ожерелье? — робко спросилаМайя. — Что, если оно, действительно, где‑нибудь здесь, в квартире?Мы совершим обмен, и дело с концом. Так будет безопаснее всего.

Если оно здесь и было, — возразил ЛеонидНиколаевич, — та брюнетка, которая все тут перерыла, его унесла.

— Может, его‑то она и искала, — задумчивопротянул Герман. — А вовсе не старые сережки и не фарфорового ангела.

Майя с Сильвестром выходили из квартиры последними. Никто незаметил, как босс повернулся и ободряюще хлопнул Костю Чихачева по плечу.Возможно, именно он первым узнает тайну далекого прошлого, которое лишь черезмного лет напомнило о себе.

Дом сорок два по Второй Сельской улице выглядел весьма ивесьма неплохо. Застрявший среди хлипких, подлатанных, достроенных и перестроенныхсоседей, он походил на игрушку ручной работы. Все здесь было сделано на совестьи с любовью. Майя сразу вспомнила немецкие новогодние открытки, где Санта Клауспозировал на фоне таких вот чудных сказочных домиков. Обращали на себя вниманиеи резные ставни, которые, кстати, были закрыты.

— Сейчас навстречу нам выйдет Тетушка Зубная Боль илиКот в Сапогах, — шепотом сказала она Шуре.

— Не знаю, не знаю, — проворчала та, разминаязатекшие конечности. — Мне кажется, все будет, как в сказках братьев Гримм— жестоко, натуралистично и аморально. Хорошо, что я прочитала их, когда ужевыросла.

Тем временем Сильвестр с трудом уговорил Германа не кидатьсяв бой, а выработать какую‑нибудь стратегию.

— Не забывайте, что мы все безоружны, — напомнилон.

— У меня есть одна полезная штука, — шепнула Майяи, открыв сумочку, показала Шуре носок с мелочью.

— Супер. На крайняк можно будет воспользоваться, —кивнула та и заметила: — Хороший у тебя мобильник. Нет, вон тот, черный. Толькоочень здоровый.

— Ой, — сказала Майя. — Это я приятелю забылаотдать.

Ей стало здорово не по себе. Дело в том, что сотовый, накоторый Шура обратила внимание, принадлежал Стасу Половцеву. В ту ночь, когдаони вместе «ходили на дело» и нашли труп Потапова, свой телефон Майя оставиладома, а когда в автобусе на обратном пути ей приспичило узнать, как чувствуетсебя босс, мобильник ей дал Половцев. Потом, по рассеянности, она убрала его всумочку. Поскольку старший лейтенант до сих пор ей не звонил, стало быть,просто не помнит, куда тот подевался. Майя повертела аппарат в руках ипопыталась включить, но он безнадежно разрядился.

— Мы с Германом идем на разведку, — решилСильвестр, самолично назначивший себя начальником штаба. — А вы всеостаетесь здесь и, если что, прячетесь за машиной.

— Нет, я тоже пойду! — взвился Леонид Николаевич,грудь которого бурно вздымалась от волнения. — Это моя племянница, и яхочу все увидеть собственными глазами.

Удержать его оказалось никак невозможно, дело кончилось тем,что старикан на подгибающихся ногах первым побежал к двери. Глаза егослезились, волосы развевались на ветру… Да и вообще, выглядел он каквторостепенный персонаж, которого сценарист приканчивает ближе к финалу, чтобыоттенить счастье главных героев.

Майя так и ждала, что сейчас раздастся выстрел и коллекционерупадет на землю, сраженный бандитской пулей, выпущенной из кустов. Сильвестр сГерманом нагнали его на пороге, когда старик уже распахнул дверь.

Они очутились в темном помещении, но не успели испугаться,потому что Леонид Николаевич хлопнул по выключателю, и тут же загорелась лампапод пышным абажуром, похожим на старинную дамскую шляпку. В комнате никого небыло, кроме одной‑единственной старушки нечеловеческого возраста, котораясидела на деревянной скамейке и тонким голосом выводила:

— Ой, да поеду я на ярмарку гулять! Ой, буду я тамкрасных девок забавлять!

Несмотря на довольно бодрый текст, получалась это чудовищнозаунывно и действовало на нервы людям, озабоченным поисками похищенной девушки.Все попытки вступить с бабушкой в контакт не увенчались успехом. Сложив ручкина коленях, она продолжала гнуть свое:

— Ой, буду я из лука уточек стрелять!

— Кто‑нибудь может ее заткнуть? — злобновоскликнул Герман, оглядываясь по сторонам.

В комнате было прибрано и даже красиво, на столе лежалакружевная салфетка, стояла вазочка с баранками. Вместо самовара на почетномместе красовался электрический чайник.

Сильвестр пробежался по всему дому и произнес:

— Никого нет, как я и думал. Можете позвать женщин.

Майя с Шурой вошли и уставились на старушку, которая гляделав противоположную стену и продолжала свое выступление:

— Ой, да на товары буду цены набавлять!

— Кто это? — спросила изумленная Шура.

— Она не говорит, — коротко ответил Сильвестр.

— Бабушка, у вас тут не было такой красивой девушки стакими красивыми глазами? Ее Тоней зовут…

— Ой, да стану яствами столы я уставлять!

— Смотрите, здесь записка!

Майя схватила со стола лист бумаги, прочитала вслух: «Васждут на Курском вокзале».

— А то мы забыли, — проворчал Герман. —Козлы. Узнать, кому этот дом принадлежит, труда не составит.

— Да вот ей наверняка и принадлежит, — заметилСильвестр и поглядел на бабушку тяжелым взглядом.

— Ой, да стану миламу я письма отправлять!

— Можно, я ее задушу? — с надеждой спросилГерман. — У меня просто руки чешутся.

— Оставьте ее в покое, — заступилась Майя. —Лучше давайте думать, что делать дальше.