Я облизнул губы.

– Мне все равно, кто из вас это будет, главное – чтобы она разделась.

Ее брови стремительно сошлись на переносице, она раздраженно вздохнула и, развернувшись, пошла прочь. Уверен, что мое лицо покраснело: так сильно я хохотал.

Боже, как мне нравилось бесить ее. Я обожал эту прелюдию. И собирался припереть ее к стенке чуть позже и убедить в том, что она сама хочет провести со мной ночь.

Ко мне подошел Мэдок, держа за руку Фэллон. Он посмотрел на Джульетту, а затем на меня и начал петь песню группы Foreigner:

– I want to know what love is! I want you to show me![2]

– Меня пугает, что ты знаешь эту песню, – пробормотала Фэллон.

Джульетта подошла к Шейн и вместе с ней стала смотреть на какой-то автомобиль, стоявший с открытым капотом, но я видел, что краем глаза она поглядывает на меня. Ей не удавалось это скрыть. Наконец, поджав губы, она улыбнулась мне и закатила глаза.

Она принимала меня таким, какой я есть, она прощала меня, и я не думал ни об отце, ни о «Петле», ни о чем другом, кроме нее.

Мы оба падали с высоты.

Я направился вдоль трассы, отмечая машины в списке на своем айпаде, проверяя участников и их готовность.

– Готово? – осведомился я, обращаясь к Дереку Роману, который прикреплял камеру GoPro к капоту «раптора».

Он выпрямился.

– Ты сам мне скажи. Видишь картинку?

Эти камеры не могли передавать прямую трансляцию на большие расстояния, но я имел к ним доступ со своего телефона. Я помахал в камеру и поймал картинку на экране.

– Получилось, – сказал я. – Как ты быстро учишься.

Дерек улыбнулся словно пятилетний мальчишка, которого погладили по голове.

– Чем быстрее делаешь, тем больше гонок, – заметил он. – Больше гонок – больше ставок. А больше ставок…

– Больше денег, – закончил за него я, качая головой. – Знаю, к чему у тебя душа лежит. – Кивнув, я пошел прочь. – Мне нужно переговорить с Заком. Вернусь через минуту.

Он снова принялся за работу, а я улыбнулся себе под нос, искренне удивленный тем, что Дерек становился по-настоящему ценным сотрудником.

Дерек Роман был на пару лет старше меня, но в школьную пору мы этого совсем не ощущали. Тогда он участвовал в гонках на «Петле», и его выходки принесли ему немало бед. Он не ладил ни с Джаредом, когда они гонялись, ни с остальными. Агрессивный, безалаберный, пренебрегающий правилами, он был именно таким гонщиком, которого я видеть здесь не желал.

Однако, вместо того чтобы запретить ему появляться на «Петле» и ждать неминуемого возмездия, я решил обыграть все по-умному.

Я к нему подмазался.

Забиякам хочется чувствовать себя нужными. Они ведут себя так, потому что не ощущают собственной значимости. Вот это я и дал ему. Поделился с ним своей идеей. Сказал, как сильно мне нужна помощь человека, который знает «Петлю» вдоль и поперек. А потом поставил ему задачи.

Он был занят по горло, получил особые привилегии, а его имя официально фигурировало на нашем веб-сайте и в рекламе. Кроме того, он участвовал в принятии решений.

Теперь, если ему вдруг захочется выкинуть какую-нибудь глупость, он подумает дважды, ведь ему есть что терять.

– Ну что, – Мэдок догнал меня и обхватил рукой за плечи. – Можешь внести меня в список?

– На сегодня?

Пробиваясь через толпу к комментаторской будке, я интуитивно почувствовал, как Мэдок закатил глаза.

– Да, – ответил он. – Я хочу принять участие в этой гонке для парочек, которая у вас запланирована. Фэллон понравилось кататься с Джаредом в тот раз, когда они с Тэйт гонялись. Мне хочется прокатить жену.

Остановившись у ступеней, я провел рукой по волосам и раздраженно вздохнул. А потом повернулся и посмотрел на него.

– Ты, вообще, понимаешь, насколько заранее теперь составляется расписание заездов? Мы уже не в старших классах.

Он прищурился.

– Мне что, нужно надрать тебе задницу?

Я опустил взгляд, ухмыльнувшись. Да, Мэдок с Джаредом были старинными фаворитами «Петли», но с тех пор все здесь изменилось. Прежде за вечер проводилось по три или четыре заезда, а теперь у нас было от десяти до пятнадцати и некоторые проходили одновременно.

– Я этого не говорил. – Я отошел от лестницы, увидев спускавшегося Зака. – Эй, – поприветствовал я его и, показав рукой в сторону трека, сказал: – Роман собирается запускать раллийную гонку. Можешь выяснить, знает ли Сэм, что его нужно выпустить первым?

– Конечно. – Зак кивнул и хлопнул Мэдока по руке. – Привет, приятель.

– Привет, – отозвался Мэдок, но продолжал смотреть на меня, ожидая ответа.

– О’кей, – рассмеялся я после того, как Зак ушел. – Разумеется, я внесу тебя в список. – Понизив голос и выгнув бровь, я добавил: – Несмотря на то что все расписано до минуты и ты сейчас путаешь мне все карты. Ладно, уговорил.

Он ослепил меня своей белоснежной улыбкой.

– Спасибо, дружище!

И зашагал прочь.

– Тебе нужен оппонент, – крикнул я ему вслед.

Он повернулся, засунув руки в карманы джинсов, и сказал с ухмылкой:

– Знаю.

Но мне эта его ухмылка совсем не понравилась.

За следующие полчаса мы провели пять заездов: два раллийных по бездорожью и три на треке. Когда все машины были подготовлены и гонки начались, моя задача упростилась. Я сидел в будке, управляя камерами, меняя ракурсы для зрителей, которые заходили на сайт. Время от времени мне приходилось вставать и идти к машинам помогать с установкой камер, если что-то не работало. Но отмашку гонщикам давал Зак, и он же, Роман и еще пара человек принимали ставки.

Просто и удобно. Я был наверху. Один. И прекрасно видел все происходящее внизу.

– Эй.

Я повернулся. На последней ступени лестницы стояла Кэмерон с красным пластиковым стаканчиком в руке. На ней была черная мини-юбка и красная фланелевая рубашка с закатанными рукавамими, которую она завязала узлом на животе.

– Привет. – Я присел на небольшой столик, стоявший позади меня, и скрестил руки на груди.

Она подошла и встала рядом со мной, молча глядя на толпу под нами. Все распивали напитки, которые привезли с собой в переносных холодильниках, а из динамиков звучала песня Роба Зомби Never Gonna Stop.

Я потер ладони большими пальцами и сжал кулаки. У меня и впрямь вспотели руки, и я не понимал почему. Несмотря на то что я был знаком с Кэмерон пять лет, мне отчего-то стало не по себе.