мои спутники держались сдержанно и с напряжением, смешанным со страхом, ожидая того, что вскоре должно было случиться. Кучер гнал лошадей, которые фыркали и рвались вперед изо всех сил, отбрасывая копытами лежащий на дороге твердый снег нам в лица, так что мы сидели как будто в метели, тогда как пучок сена прыгал в «кильватере». Вдруг у нас екнуло сердце, лошади фыркнули и покрылись пеной, их глаза засверкали – из леса раздался волчий вой. Кучер развернулся и на большой скорости помчался по снегу к протоптанной тропе, поросенок на мгновение замолчал, но, когда мы прямо у дороги увидели едва различимые темные очертания волков, опять его пнули, заставив завизжать. Мы галопом помчались к тропе. Было за полночь, луна как будто бы собрала весь свой бледный глянец, чтобы наилучшим образом освещать нам дорогу. Волки нас настигли, они уже бежали по дороге, мы могли их четко видеть, их было четыре, и они с жадностью бросались на пучок сена, который действительно был очень похож на то, что можно было себе представить: несчастного загнанного поросенка. Внезапно кучер остановил по сигналу тройку, и в тот же момент все ружья были обращены на преследователей, которые поняли: то счастье, что они искали, вполне могло находиться в самих санях, после чего они начали обегать пучок сена. На этом прозвучало три, четыре, пять выстрелов, и двое из волков, бежавших впереди, упали на бегу навзничь. Другие два, один из которых, по-видимому, был ранен, в испуге удрали через заснеженную равнину.

Когда мы подошли к подстреленным зверям, они лежали неподвижно с высунутыми языками. Мы положили их в сани, и под ликование вперемешку с визжанием поросенка лошади понесли сани обратно в деревню. На следующий день охотник на белок нашел мертвым одного из убежавших волков. Он доковылял до дерева, под которым и околел от полученных ран. В Центральной Сибири, где еще встречаются волки, их обычно ловят в ловушки, или волчьи ямы. В очень глубокую яму четырехугольной формы, лишь на половину прикрытую ветками и листьями, приносят овцу или поросенка. Волк неосмотрительно ступает на ненадежное покрытие и проваливается вниз, не будучи способным оттуда выбраться. В замешательстве и страхе он оставляет приманку нетронутой – еще неизвестно, кто из них двоих чувствует себя в большей опасности. Обычно охотники находят их в разных углах ямы.

Часть зимы 1893/94 года я прожил в Томске, это было в целом очень приятное и веселое время. Я познакомился c людьми из разных слоев общества, как с бродягами и обычными горожанами, так и с высокопоставленными чиновниками. Я был частым гостем в доме одного ссыльного князя. Влиятельный род Долгоруковых был со старых времен тесно связан с царским двором в Санкт- Петербурге, но, как и многие другие высокопоставленные дворяне, Долгоруковы – не совсем незаслуженно – были отправлены в ссылку в Сибирь. Долгоруков жил в Томске за счет литературного творчества, а также работал адвокатом. В 1895 году он издал подробный путеводитель по Центральной Сибири.

В Томске много возможностей развлечься – там были катки, русские горки, цирк, театр, клубы, проводились концерты, публичные лекции и т. д.

Поскольку длительное проживание в гостинице оказалось слишком дорогим, я снял пару комнат у обычной семьи горожан. Через несколько дней после того, как я въехал в их дом, старший член семьи, женщина, заболела и умерла. Когда она поняла, что ей осталось немного, она послала за священником, чтобы тот ее подготовил к смерти и отпустил ей грехи. В присутствии всех домочадцев, которые стояли с зажженными свечами и непокрытыми головами, попы совершили священный обряд, после которого больной, если она вопреки ожидаемому смогла бы выздороветь, было бы на всю оставшуюся жизнь запрещено есть мясные блюда любого вида и формы. За службу священники получили 12 крон. Днем и ночью над покойницей читались молитвы, у ее ложа горели свечи вплоть до дня похорон. В похоронной процессии люди шли с непокрытыми головами, невзирая на 40-градусный мороз, а чтобы не отморозить уши, те, кто был не очень закален, обвязывал их белым платком.

18 января было необычайно большое количество людей у реки Томь, где проходило богослужение, очень похожее на службу на реке Тура, описанную выше.

Погожим январским утром, когда я сидел дома и занимался своей коллекцией птичьих перьев, меня посетил молодой прилично одетый господин, представившийся как NN из Армении. Он попросил помочь сделать чучела двух редких птиц, которые ему достались волей случая.

– У меня нет птиц с собой, но я хотел бы попросить вашего разрешения показать их вам, – сказал незнакомец.

Поскольку он дал понять, что хотел бы присесть, я одобряюще кивнул в ответ. Осмотрев мои коллекции, он выразил удивление несколькими красивыми соболиными шкурами, рассказал мне о своем взгляде на Сибирь и ее население. По собственной инициативе он проинформировал меня о некоторых событиях на своем жизненном пути.

– Моя мать, – начал он, – послала меня в город с тремя тысячами рублей, которые я должен был положить в банк, – я тогда только прошел миропомазание. По пути в банк я встретил одного хорошего товарища, и мы решили исчезнуть с деньгами. После года скитаний по Кавказу, Персии и Турции деньги закончились, и мы были вынуждены написать домой. Тогда же мы вернулись домой, и нас встретили на удивление радушно. После нескольких лет, проведенных дома, я спросил у отца разрешения отправиться в путешествие в Сибирь. «Убей человека, – ответил он, – и ты туда попадешь очень скоро». Тем не менее я отправился в дорогу, и вот я нахожусь в Сибири, где уже провел много лет, однако мне не нравится ни эта земля, ни люди, живущие здесь, – это какой-то сброд, недавно у меня украли 600 рублей.

Армянин, покидая меня, попросил разрешения прийти на следующий день. Уже стемнело, и я как раз собирался уйти из дому, чтобы по своему обыкновению совершить вечернюю прогулку, когда появился вчерашний гость.

Я впустил его в дом.

– Вы собирались выйти из дому, хмм, наверное, я пришел не вовремя, но, если вы не сочтете за назойливость, я хотел бы испросить удовольствия вашего присутствия при сделке, которую я сейчас должен заключить. Речь идет о большом участке с несколькими домами, которые собираются снести, чтобы построить там новое, более современное здание.

Я последовал за армянином. Вскоре мы очутились перед площадкой, огороженной деревянным забором, и двумя старыми покосившимися деревянными домами.

– Именно это место, – сказал мой спутник, – я хочу купить. Ввиду того что оно находится на одной из главных