покурим, — сказал мне Саша.

Мы вышли на улицу.

— Заживает рука? — спросил он меня после непродолжительного молчания.

— Все в порядке. Мы вот за Федю беспокоимся. Как он там, вы не знаете?

Саша развел руками.

— Жить будет, говорят доктора. Вовремя привезли. Еще бы несколько минут и... Ну ладно, чего там. В нашей жизни это бывает, — Саша пристально посмотрел на меня. — Менты всю «основу» «краснознаменских» приняли, — сказал он. — В СИЗО отдыхают. Ломают их там жестко, шьют все подряд, все нераскрытое, что есть.

Я молчал. Не мог понять, куда он клонит.

— И правильно делают, — со злостью в голосе добавил Саша, — Хоть «малолеток» принято беречь, но эти уже совсем берега попутали. Мало того, что старших не слушали, так еще и на людей руку подняли. За это наказывать нужно.

— Я правильно понимаю, что проблемы больше нет? — спросил я.

— Правильно, — подтвердил Саша. — «Краснознаменские» — всё. А ты не знаешь, — он вновь пристально посмотрел на меня, — отчего менты за них так резво взялись?

— Я покачал головой.

— Нет. Не знаю.

— Ну и ладно, — улыбнулся Саша. — Вообще, как сказано в мудрой книге — «знания рождают скорбь». Чем больше человек знает, тем он грустнее. Я вот тоже не знаю, отчего менты вдруг работать начали, и знать не хочу.

— Нужно будет к Феде сходить в больницу, — сказал я.

Саша многозначительно поднял указательный палец.

— Не нужно пока к нему ходить, беспокоить лишний раз. Пусть поправится человек. Да и сам ты поправляйся. Успеете еще пообщаться! Понял?

— Понял, — сказал я. Хотя, понял на самом деле не очень много.

— Ну тогда давай, пойду я, — сказал Саша. — Работайте спокойно, заходите при случае.

Мы попрощались, и Сашин «Форд Скорпио» укатил.

— Ну, чего там было, до чего договорились? — накинулся на меня с расспросами Витёк.

— Говорит, что всю «основу» «краснознаменских» закрыли, — сказал я задумчиво. — И еще говорит, что проблема решена.

— Ну ништяк! — обрадовался Витя. — Тогда работаем спокойно! Так?

— Так... — сказал я. — Слышь, Вить... мне коробку конфет достать нужно. И бутылку шампанского. А то по магазинам я задолбусь их искать.

— После сеанса ко мне зайдем — я тебе выдам. У матери полный шкаф этого добра, — сказал Витёк. — А тебе зачем?

— Надо, Вить... — сказал я. — Есть такое слово — надо.

— Надо так надо... — пожал плечами Витёк.

На следующий день я отправился в больницу. Не только на перевязку, но и навестить Федю Комара. Я не знал его фамилию, это был минус. Но за пачку «Мальборо» первый попавшийся медбрат куда-то сбегал, и через десять минут я знал полный расклад. Фамилия у Феди оказалась очень простая — Комаров. Лежит он на третьем этаже. В хирургическом. Посетителей ему не разрешают.

— Но если очень хочется, то можно, — сказал медбрат, многозначительно на меня посмотрев.

— Все, понял, — сказал я. К пачке «Мальборо» добавились еще пять рублей, и медбрат увлек меня за собой куда-то по больничным лабиринтам.

— Стой здесь! — сказал он мне, указав почему-то на подоконник, а сам скрылся за какой-то дверью.

У подоконника я простоял недолго, буквально через минуту медбрат вынырнул, подхватил меня под руку и потащил уже в другой кабинет. Там сидела очень тучная женщина в белом халате.

— Вот! — сказал медбрат тучной женщине, указывая на меня.

— Вот, — сказал я, поставив перед письменным столом пакет с конфетами и шампанским.

— К Комарову? — скучно спросила тучная женщина. — Минут десять хватит?

— Вполне, — заверил я.

— Ну тогда выдай ему халат какой-нибудь, — сказала она медбрату, — и идите. Только быстро.

Через несколько минут я стоял перед дверями палаты.

— Я его предупредил о посетителе, — сказал медбрат, — вроде чувствует себя неплохо, поговорить сможете. Но не больше десяти минут, как Анжела Петровна сказала. Все, иди!

— О, здорово, пацанчик! — приветствовал меня Федя, все такой же жизнерадостный, как и всегда. — А я лежу как барин! Один в палате! Телек у меня, — он кивнул на стоящий на тумбочке портативный телевизор. — Все удобства! Курорт!

— Как рана? — спросил я.

Федя пренебрежительно скривился.

— Это разве рана? Людям полчерепа сносило, и то продолжали жить... Заживет как на собаке! Нормально все.

— У тебя были... из милиции? — спросил я, понижая голос.

— Менты? Ясен пень! В кои-то веки терпилой быть пришлось, — Федя рассмеялся. — А я чего? Все как там на месте придумали! Шли по парку, тут хулиганы... Никого не знаю, опознать не смогу, бог с ними со всеми... Сам-то ты как? Руку лечишь?

— Лечу, — сказал я. — Слушай, Федя... Тут к нам в салон вчера Щербатый приезжал лично.

— А... — сказал Федя бесцветным голосом.

— И поговорили мы вроде бы нормально, но... Как-то я не очень понял. Почему он не хотел, чтобы я к тебе в больницу приезжал? Может я не знаю чего-нибудь? Ты мне можешь объяснить?

Федя усмехнулся.

— Ну значит не хочет Саня, чтобы ты со мной общался.

— Почему? — не понял я.

Федя замолчал. А потом сказал мне:

— Ну зачем тебе все эти интриги, пацанчик? Живи себе спокойно и ни о чем не парься. «Краснознаменских» всех закрыли?

— Саша сказал, что всех, — подтвердил я.

Федя весело засмеялся, но тут же схватился за живот и побледнел.

— Ладно, — сказал он. — Поставлю тебя в курс. Слушай внимательно.

Я напряженно слушал.

Глава 23

— Ты думаешь, что это Саша помог тебе с «краснознаменскими» вопрос решить? — весело прищурился на меня Федя. — Хрен там. Это ты ему с ними помог вопрос решить. Понял, нет?

— Ничего не понял, — честно сказал я.

— Все как дважды два — четыре! — сказал Федя. — Ты что, думаешь, что когда ты к нему пришел в первый раз, он за тебя не пробил? Да даже я знаю, хоть и не пробивал ничего, что батя твой — шишка партийная. А Саня обо всем знал в тот же день.

— Все равно не