– Вы хорошо осведомлены.

– Профессия обязывает. Я ведь не просто статьи пишу, а занимаюсь журналистскими расследованиями, поэтому имею представление о том, что сейчас происходит.

– И все же. Ваша статья выглядит очень убедительно, но для полноты картины в ней не хватает некоторых моментов.

– Каких?

– Как вы узнали о группах и масштабах их деятельности, откуда у вас информация о количестве пострадавших и кому и зачем нужны детские жизни? Какой интерес у тех, кто стоит за сообществами?

– Ну на последний вопрос отвечать следствию. Не можем же мы делать всю работу за органы правопорядка. В материале и так достаточно информации.

– Ответьте тогда на первые два.

Замятина начал утомлять этот разговор, а поведение журналистки настораживать. И кленовые листочки уже не легко трепетали за ее спиной, а назойливо мельтешили. Направляясь в редакцию, он никак не ожидал встретить сопротивление. Но Регина Мусаева отчего-то не горела желанием с ним откровенничать. Замятин подметил, как во время пауз она поджимает тонкие губы, будто закрывает их на молнию. Боится сказать лишнее?

– Мы имеем право не раскрывать свои источники информации, – Регина нехотя приоткрыла замок губ.

– Что значит вы не раскрываете свои источники? Я старший оперуполномоченный московского уголовного розыска, а не праздно интересующийся.

– К нам обратилась мать погибшей девочки. Такой ответ вас устроит?

Замятин чувствовал, что она врет.

– Регина, такой ответ мог бы звучать правдоподобно, если бы не пара но. Вы хотите сказать, что мать погибшей девочки сама установила связь между смертью дочери и группами в соцсети? Она что, Пинкертон и хакер в одном лице?

– А вам не приходит в голову, что мать могла знать пароли дочери от социальных сетей? Что она просто открыла ее профиль, прочитала переписку, забила тревогу и обратилась в наше издание?

– Так если она знала пароли дочери и держала руку на пульсе, почему же она не забила тревогу раньше?

– Просто не проверяла ее переписки постоянно, а когда проверила, было уже поздно.

– Дайте мне координаты этой женщины.

– Все сведения по этому делу переданы вашим коллегам из отдела К. У вас, как я понимаю, нет никаких санкций на запрос информации по этому расследованию.

– Бред какой-то. Что за секреты полишинеля? Создается впечатление, что вы не слишком-то заинтересованы в том, чтобы прецедент с этими группами был исчерпан как можно скорее. Жаждете новых сенсаций?

– Ну знаете ли, обвинять меня в том, что я заинтересована в детских смертях ради громкой статьи, – это уже перебор. Вы не уполномочены вести это дело. И я не понимаю, на каком основании вы устраиваете мне допрос. У меня больше нет ни малейшего желания продолжать знакомство с вами. Всего хорошего.

Замятин несколько секунд молча разглядывал Регину. Она как будто бы стала еще бледнее, но эта была уже не тусклая бледность переутомления в мегаполисе, а бескровная маска гнева, а может быть, испуга?

– Ну что ж, тогда мы пойдем другим путем, – весело, будто поддразнивая скованную ледяной коркой ярости журналистку, сказал майор.

– Вы, Иван Андреевич, сейчас пойдете тем же путем, которым пришли, – через проходную на выход, – процедила она, почти не размыкая губ.

– А вот это вряд ли.

Замятин легко и быстро поднялся со стула, направившись прочь из кабинета. В каждом его движении сквозила решимость, которая Регине Мусаевой очень не понравилась.

– Вам необходимо покинуть помещение редакции, – выпалила она майору в спину, добавив голосу напряженно звенящих нот.

Но Замятин уже стремительно шагал по коридору в противоположную от выхода сторону. Он намеревался задать вопросы, на которые так странно отреагировала журналистка, главному редактору. Уж он-то должен быть в курсе, что к чему. А заодно пусть расскажет, чем объясняется столь невежливое поведение его сотрудницы.

Регина сказала про планерку, значит, главред сейчас находится там, куда спешат другие сотрудники редакции. А спешат они, похоже, в самый дальний кабинет, дверь которого белеет на торцевой стене. Майор решительно направился к цели. Открыв нужную створку, он убедился в правильности своей догадки: за длинным столом и на стульях вдоль стены здесь уже сидели сотрудники редакции самого разного вида и возраста. Объединяло их лишь то, что все они были вооружены ручками и блокнотами. Поначалу лишь немногие удостоили взглядом застывшего в дверном проеме Замятина, но после фразы: «Московский уголовный розыск. Всем покинуть помещение!» – ему удалось безраздельно завладеть вниманием аудитории. Чтобы не терять интереса зрителей, он выставил на всеобщее обозрение служебное удостоверение. Присутствующие опешили.

– А вас я попрошу остаться, – обратился майор к мужчине во главе стола, угадав в нем главреда. Он давно хотел по случаю произнести эту фразу, и вот случай наконец представился.

Тот встал со своего места, махнул подчиненным рукой: сидите, мол, – и двинулся к Замятину. На его худощавом вытянутом лице отразились недоумение и настороженность.

– Это что еще за представление? – Спросил он, уставившись на майора снизу вверх, вроде как исподлобья, возмущенно, строго и жалобно одновременно.

Так иногда смотрят учителя на непослушных учеников, которых втайне побаиваются. Пожалуй, на учителя главред и был похож. При первом взгляде на него в глаза бросались интеллигентность и нервозность, причем второе, похоже, было следствием первого. Лет ему было около пятидесяти, но творческая редакционная атмосфера явно молодила его. Главред поправил очки, быстрым движением провел рукой по взъерошенным волосам, каштановым с проседью, сунул ладони в задние карманы джинсов, слегка сутулясь, будто группируясь для самообороны.

– А это я у вас хотел спросить: что это еще за представление? – Замятин решил сильно не наседать, хоть и возмущался, но тон выбрал ироничный. – Я пришел в редакцию, чтобы задать несколько простых вопросов вашей сотруднице, а в итоге нарвался на хамство.

– Давайте-ка выйдем, не будем смущать моих коллег, – главред деликатно, но настойчиво вытеснил визитера за порог кабинета. – О ком вы говорите?

– О Регине Мусаевой.

В этот момент появилась сама Регина. Она стремительно шла из дальнего конца коридора, вид у нее был недобрый. Она вплотную прошла мимо Замятина и главреда, выразительно посмотрев на последнего, и вошла в кабинет на планерку.

– А что вы хотели узнать? – Поинтересовался главред.

– Я пытался задать ей ряд вопросов по поводу статьи о группах смерти. В частности, откуда она узнала об их существовании.

– Так-так. А она, значит, отвечать не стала?

– Именно поэтому я сейчас перед вами.

– Напомните, из какого вы ведомства.