да и амбиции свои не утратила. Но все равно, не представляю ее с мужиком в постели. Просто смешно!

– Вот ты подойди и посмейся! Я с удовольствием послушаю. Уверен, отчим тебя так отбреет, мало не покажется.

– И посмеюсь! Хочешь на спор? На бутылку коньяка? Да я ее так унижу, что Алкису станет не по себе. Он постесняется ее выгораживать… Да вообще, кто она такая? Пенсионерка, вдова, мать моей сумасшедшей жены и моя домработница! Пошли, Митя…

– Ты что-то сегодня уж слишком заводной. Не заболел ли? Или, может, решил тряхнуть стариной? Как в молодости, снова на травку потянуло?

– Малость курнул. Только чуть-чуть. Пойми, у мамаши появились пустые папиросы и чудесный табак, а у доченьки несколько пакетов с травкой. Можно составить букет по своему вкусу! Перестань дуться, Ми-Ми! Лучше пойдем к ним, повеселимся!

– Уже звонок, Миша. Нам пора в зал. К ним в ложу пойдем в следующем антракте. А наш спор я аннулирую. Сейчас не до него. Нам с Софой скоро надо быть в Ленинграде, договорились неделю провести у ее родителей, а с квартирой ясности нет. Вдруг твоя теща обидится на твои выходки и уедет? Для меня это катастрофа. У меня конференция, а оставить здесь жену из-за квартиры и появиться у ее предков без нее, все равно, что подписать себе смертный приговор. Мой тесть, что твоя теща. Только в кубе! Зверюга! У него такие связи, такая власть, что сметет с лица земли любого. Если слишком крупно проштрафлюсь, ищи меня на дне нашей реки, или под балконом. Комар носа не подточит – все будет выглядеть, как самоубийство.

– А не боишься, что выплывут наши дела пятнадцатилетней давности? С Полиной. Мы тогда во имя нашей дружбы ух как потрудились! Вспоминать страшно.

– Теперь все это уже миф! Басня. Нет ни улик, ни свидетелей. Ничего! Даже ничьи признания не помогут. Нет доказательств, а без них это байки человека, подлежащего лечению в моем отделении. Так что спи спокойно, наслаждайся жизнью и поаккуратней с травкой.

Прозвенел звонок, и друзья поспешно вернулись в зрительный зал. Рийден-младший не видел, что происходит на сцене. Вооружившись биноклем и укрывшись за портьерой, он не сводил глаз с противоположной ложи.

Миликов был прав: Алкис явно ухаживал за Эвелиной, хотя, возможно, сам этого и не осознавал. На какое-то мгновенье Мише показалось, что это он сам, уже немолодой, но еще сильный мужчина, оказался с эффектной, недоступной и умной дамой в темной ложе, где витает изысканный запах ее духов. И в его душе под воздействием музыки, пронизанной дьявольским торжеством чувственности над интеллектом, воскресают желания молодости, и он, словно Фауст, томиться жаждой наслаждения. Однако при мысли о законной супруге – ленивой, старой, беспрестанно ноющей вонючке, не желающей тратить ни времени, ни сил, ни денег на создание хотя бы видимости семейного очага, его просто выворачивает наизнанку.

– Я просто не в себе, – решил Михаил после того, как опустился занавес. – Это все травка…Травка, да эта чертова музыка!

В антракте он безропотно поплелся за Миликовым и Софой, отправившимися в ложу к Рийдену-старшему, чтобы поздороваться, а заодно, договориться с его свахой о ее переезде в их квартиру.

Глянув издали на Алкиса и Лину, Миша озверел от страха – он испугался, что в случае бегства отчима мать окажется на его шее, а потому решил не оставлять Ала наедине со своей тещей ни на мгновенье.

Дождавшись антракта перед началом «Вальпургевой ночи», Михаил нагло ввалился в их ложу, уселся позади и начал с умным видом перечислять недостатки спектакля, на котором они присутствовали. Уже прозвенел звонок к началу балета, а Рийден-младший все не унимался. Его сентенции раздражали Алкса, однако, он упорно молчал. Лина, заметив, что его лицо багровеет от злости, встала и, обратившись к зятю, нежно проворковала:

– Дорогой, Михаил, я целую вечность не была в театре, так что не портите мне впечатление от зрелища, по которому я истосковалась. Ну, а если хотите обсудить эту постановку, или, вообще, пофилософствовать на тему «Фауст и музыка», приглашаю после театра заглянуть на Вашу квартиру. Там, в домашней обстановке мы поговорим о Гете, о Ленау и о Бойто. О Гуно, Берлиозе и Листе. Вы так профессионально судите о музыке, что, наверняка, слышали от пианистов, исполняющих второй «Мефисто-вальс» Листа, что основная версия этого сочинения была сделана автором для оркестра. А сюжетной канвой для него послужила сцена в кабачке из «Фауста» Ленау. Я прекрасно ее помню наизусть, так что Вам прочту. Ну, а потом мы найдем аналогичную у Гете и сравним. Полагаю, получим море удовольствия!

В ложе воцарилась глубокая тишина: прекратил сопеть разъяренный Ал, с полуоткрытым ртом в красивой, почти картинной позе замер Миша. В этот момент грянула музыка и Эвелина Родионовна, удобно устроившись в кресле, уставилась на сцену. В течение всего балета ее никто не тревожил. Несколько раз краем глаза поглядывая в сторону Алкиса, Лина замечала на его суровой физиономии довольную улыбку.

– Видно, не привык старый вояка одерживать победу над пасынком на чуждой ему территории, – сделала вывод Пазевская и решила, что с этого момента в лице свата приобрела надежного союзника.

После окончания спектакля в ложу к Рийденам зашли Милковы и сообщили, что Караеву дирекция театра пригласила за кулисы, и она остается. Они предложили Алкису отвезти его вместе с Мишей домой, после чего, изобразили удовольствие и от возможности подбросить Эвелину Родионовну до квартиры ее зятя.

В тот момент, когда все собрались сесть в машину, возникло некоторое замешательство. Софья, объявив, что она самая изящная, устроилась на заднем сидении и позвала к себе Мишу и Эвелину. Ми-Ми, не желающий, чтобы его друг, находящийся в легком трансе, прижимался к его жене, объявил, что Михаилу нездоровиться, а потому его место впереди, рядом с водителем.

Не говоря ни слова, Рийден-старший забрался на заднее сидение, отодвинул немного смявшееся боа Софьи и пригласил Лину. Прошла минута и она оказалась рядом с Алкисом, судорожно прижимающим ее к себе правой рукой.

К дому Миши подкатили минут за десять. Едва Пазевская вышла их машины, как за ней вылез Ал, сказал, что зайдет посмотреть, как обстоят дела с квартирой и можно ли, не вызывая на воскресенье Колю, там управиться самим.

В этот момент задремавший Михаил почувствовал такой пинок Митрофана, что проснулся и, ничего не понимая, заморгал.

– Идиот! Пригласи и нас взглянуть на твою хату! Клянусь, сегодня решается судьба твоей мамочки! – проскрипел Ми-Ми.

– Отстань, дорогой! – проворчал Миша. – Пусть старики