Крысеныш образумился, и мы, как прежде, поливали друг друга ядовитым сарказмом и мерились тяжелыми взглядами.

Изредка он заходил по вечерам и молча сидел в полутьме, пока я делала домашнюю работу при свете настольной лампы. Натке такие посещения не нравились. Она активно ворчала, раздраженно звенела колбами и периодически заявляла, что от одного только вида Темного у нее скисают любовные зелья.

Этот вечер ничем особо не отличался от других, за исключением того, что я была голодная, злая и, по уверению матки, гормонально нестабильная.

И почему-то именно в тот момент, когда я ненавидела весь мир и профессоров в частности, в двери постучали. Пришлось неохотно подниматься и топать открывать двери.

– Доставала, я очень занята, – раздраженно рыкнула Темному. – Приходи через год…

«А лучше вообще не приходи!» – добавила мысленно и захлопнула дверь прямо перед его носом.

Крысеныш оказался на редкость сообразительным и больше стучаться не стал, а я вернулась к контрольной по «Темным основам», над которыми билась не один вечер, и тихонько заскулила.

Сдавать надо было уже завтра, а из группы никто ничего не решил. Обеспокоенные одногруппники слали почтовых обезьянок, заглядывали в комнату в надежде, что уж мне-то, сто пудов, самостоялка далась легко, но были стабильно посылаемы либо мной, либо ведьмочкой.

Поэтому, когда в дверь вновь неуверенно поскреблись, я возвела ненависть к профессору Дарону в третью степень и глянула на подругу.

– Твоя очередь открывать, – не отрываясь от варки какой-то очередной магической гадости, бросила подруга.

Я молча потянула дверь на себя, вновь узрела на пороге Крысеныша и попыталась эту самую дверь захлопнуть, но не тут-то было! Темный успел просунуть в щель свою ногу гиппопотамского размера.

– Я на секунду, – оттесняя меня от входа, буркнул парень и уверенно прошел в глубь комнаты. – Это вам, – опуская на стол большую сковородку, закончил он.

Натка оторвалась от пробирок, поставила на полку мини-котел и подлетела к столу.

– А что тут? – сунула она любопытный нос под крышку, и в комнату тут же ворвался волнующий запах свежеприготовленной жареной картошки и овощей.

– Али уехал на выходные, так что вы наверняка без ужина, – пояснил Хорст, глядя исключительно на меня.

– Еда отравлена? – кошусь с подозрением на сковороду.

Крысеныш скривился так, будто я усомнилась в его ориентации.

– Нет, – язвительно откликнулся он. – Эми в последний момент успела выбить солонку с ядом.

Я громко хмыкнула, наблюдая, как Натка, ничуть не стесняясь, накладывает себе порцию, и осторожно подошла к столу.

– А кто готовил? – с еще большим подозрением посмотрела на по жизни недовольного Крысеныша.

– А это имеет значение? – рыкнул он и раздраженно добавил: – Успокойся, это не я! Гафс готовил…

Срываюсь с места, на ходу хватая тарелку.

– Двинь попу, – отталкивая замешкавшуюся у сковороды подругу, крикнула я, с трудом сдерживая обильное слюноотделение.

«Еда!» – радостно булькнул желудок и приготовился переваривать.

Две голодные студентки умудрились умять почти целую сковороду еды в рекордно короткие сроки.

– Можешь остаться на чай, – милостиво разрешила Наточка Темному, облизывая вилку.

Я только вяло махнула рукой и, поглаживая объемное брюшко, опять уселась за стол. Взяла карандаш в руки и принялась с остервенением грызть кончик, сверля глазами формулы.

В этот раз снова скорее почувствовала его, чем услышала. Рука дернулась сама собой, вынимая прикрепленный под столом нож.

– Да хватит уже, – раздраженно буркнул на ухо Хорст, прижимая к столу мою правую ладонь с зажатым в ней оружием.

Парень навис сверху, низко склонил голову, щекоча своим дыханием шею, и внимательно смотрел на самостоятельную работу, заданную профессором Дароном. Меня такие полуобъятия откровенно бесили, заставляя нервно ерзать на стуле и тянуться ко второму ножу.

– Рене дал вам некорректные условия задачи, – неожиданно сказал блондин, беря в свободную руку карандаш. – Смотри, – передо мной лег чистый листок, и парень принялся выводить изначально заданную формулу, – решение здесь очень простое, но надо знать параметры потока.

Хорст уверенно начал писать, раскладывая формулу по уровням и доступно комментируя те или иные места. И чем дальше он объяснял, тем сильнее я открывала от удивления рот.

– Понятно? – уточнил блондин, выводя заключительную геометрическую составляющую, и посмотрел на меня. – Что с тобой?

Я осторожно сглотнула и с удивлением глянула в серые глаза.

– Доставала, ты что, и впрямь умный?

Крысеныш краткое мгновение спокойно смотрел на меня, затем резко выпрямился и гулко ударил себя кулаком в грудь.

– Я есть Хорст! – громко крикнул он, сделав каменное лицо, потом подумал немного и добавил: – Крушить кости!

От неожиданности я прыснула от смеха, потому что в моем воображении Крысеныш был именно таким – недалеким качком, способным только показушно играть бицепсами.

Блондин тоже выдавил нечто похожее на кривую усмешку, сходил за стулом и сел рядом со мной за стол.

– Еще задачи есть?

С решением самостоятельной мы провозились почти час. Вернее, это я тупила и путалась в пусть и простейших, но незнакомых формулах, а Хорст с титаническим терпением подсказывал и направлял.

– Прям тошно на вас смотреть, – вклинилась Натка, ставя на стол чистую сковороду.

Мы подняли головы, окинули рыжую подругу невидящим взглядом и опять ушли в прекрасный мир вычислений.

В конечном итоге ведьма решительно плюнула на нас и, захватив пару бутылочек, пошла к дверям.

– Я ушла пакостить Родрику, – бросила ведьма на прощание, оставляя нас одних.

Мы еще немного повозились с решением последней задачи, и я устало откинулась на спинку стула.

– Пасибки, – оглядывая горы черновиков, искренне поблагодарила я и спохватилась: – Ты, наверное, светимость тренировать хочешь?

– Хочу, – поморщился как от зубной боли Хорст и неожиданно признался: – Вот только у меня не получается.

– Это как так?

– Рене говорит, что я должен научиться призывать ее, но пока не выходит, – развел огромными ручищами Хорст.

– Может, ты как-то не так зовешь? – спросила я. – Эй, ребятки! – крикнула, ни на что особо не надеясь. – Ну-ка, вылезайте!

И огоньки послушно показались. Они осторожно выходили из тела Хорста и плыли ко мне.

– Привет… – прошептала я, очарованно глядя на светлячков.

Светимость сжалась до маленького мячика, а потом приняла форму руки, приветливо помахала мне, затем развернулась к Хорсту и сделала неприличный жест.