вампира донесся топот стражи, потом скрип табуретки, оглушающе громкий даже в его темнице. Над Черной площадью застыла зловещая тишина.

– У вас есть что сказать напоследок, Вицеллий Гаар Ахаг, или, может быть, вы желаете помолиться Праотцу вашему Гаару? – спросил все тот же пронзительный голос вестника.

Ответа Юлиан не услышал, но, похоже, его и не было. А вскоре из-под ног смертника выбили опору, и хруст шейных позвонков оповестил всех, что Вицеллий гор’Ахаг не смог избежать правосудия. Где-то недалеко зазвонили колокола.

Вскоре площадь опустела, и лишь иногда по булыжнику во внутреннем дворе тюрьмы громыхали окованные сапоги и цокали звонкие копыта лошадей. День склонился к вечеру, а за ним на Элегиар опустилась ночь. Юлиану не оставалось ничего, кроме как прислушиваться ко всему извне, ибо в его темнице было слишком тихо. Подобно слепцу в лабиринте, он скитался по чертогам мыслей, но никак не мог найти ответа, почему так все произошло… Он тщетно пытался выбраться из пут, дергался и кидался, как молодой волк в стальном капкане, пока наконец, обмякнув от злобного бессилия, не принялся просто ждать.

* * *

Посреди ночи решетчатая дверь отворилась с уже привычным звуком, и в темницу вошли с десяток стражников в сопровождении мага. Выглядел этот маг чуть иначе, чем предыдущий, – у него на лице красовались две продольные угольные полоски от бровей до нижней челюсти. Из книг по маговской символике Юлиан знал, что перед ним клеймовщик. Клеймовщик – воплощение зла для всех рабов! Весь в черном, с золотой фибулой на груди, маг произнес заклинание. Юлиан почувствовал, как кандалы вышли из стены, и он с затекшими, окровавленными руками и шеей рухнул в объятия стражников. На бедра ему намотали тряпку и скрепили шнурами, чтобы частично скрыть наготу. И с надетым на голову мешком куда-то потащили.

Несли долго, он успел оббить все колени в кровь из-за постоянных подъемов и спусков. Золотой город спал мирным сном и был тих, как и конвой, которому будто приказали не издавать лишнего шума. Узника бросили в повозку и накрыли сверху куском грубой ткани. В пять пар рук его придавили ко дну севшие рядом стражники. Раздался цокот копыт, и повозка тронулась по ночным улицам.

Остановилась она где-то в проулке, вдали от оживленных аллей и мостовых. Узника достали из повозки двое стражников и куда-то понесли, пыхтя под весом высокого северянина. Пахло сладким цитрусом и горькими лекарствами. Юлиан впал в состояние опустошения после всего произошедшего, поэтому даже не думал сопротивляться.

Когда его поставили на ноги, босые стопы погрузились в густой ковер. Мешок небрежно сдернули. Юлиан осмотрелся, прищурившись от яркого света. На диване сидел Илла Ралмантон, а рядом с ним устроился маг, нервно елозя задом о богатую обивку. Скорее всего, они находились в доме Иллы Ралмантона. Сам Илла, как выяснилось из речи вестника, был советником короля.

В гостиной, куда приволокли пленника, каждая вещица и мебель были выполнены с изысканностью. Золоченые ножки диванов и столика изгибались в форме змей и, словно живые, ползли по черному мраморному полу. На алой обивке сворачивались и переплетались древесные узоры. На картинах, а также коврах разыгрывались истории с богами, вплетенными золотыми нитями в полотна. Даже всякие мелочи – подсвечники, карнизы, кувшины и кубки – то рычали выгравированными грозными волками, то кидались в бой ручками в виде северных медведей, то извивались клубками гадов. А на стенах висели маски – от кричащих уродливых гарпий до прекрасных дев.

«Коллекционер», – сделал вывод Юлиан. Он перевел мрачный взгляд с порочно роскошной комнаты на советника, который тоже рассматривал его.

– Почему меня сегодня не повесили? – спросил Юлиан, нахмурившись.

Ответом ему стал несильный удар под дых от стражника, стоявшего рядом.

– Заткнись и не смей вякать в присутствии хозяина! – злобно прикрикнул он.

Илла повернул голову к магу:

– Пропечатай его.

Юлиан побледнел и сглотнул слюну. Его нагнули, уронили на колени, оттащив от роскошного ковра. Маг поднялся с дивана и, не переставая заискивающе кланяться советнику, задом попятился к заключенному. Добравшись, он обернулся, важно поправил свои широкие рукава. В поднесенной слугами чаше из золота клеймовщик омыл руки, обтер их полотенцем, как того требовали правила чистоты маготворства при касании чужих душ. Конечно же, на рабских рынках, как, впрочем, и везде, на это все плевали с высоких башен, но в присутствии советника хотелось сделать все чинно и красиво.

Клеймовщик прочистил горло и подвинулся ближе с довольной улыбкой того, кому выпала честь выслужиться столь легким способом перед влиятельным господином. Стражники смахнули черные пряди с лица узника. Двое держали его металлическими перчатками за волосы и подбородок, чтобы он не мог дернуться.

Сосредоточившись, маг прикоснулся пальцами к щеке, там, куда ставят рабские знаки. Послышался Хор’Аф. Вспыхнул магический огонь, щеку обожгло, кольнуло… и все прекратилось. Сведя брови на переносице, маг повторил заклинание – щеку обдало волной белого огня, но ничего не случилось – на коже не осталось даже ожога.

– Шутка ль это Прафиала… – промямлил маг. – Я ничего не понимаю…

– Что такое? – спросил Илла, выглядывая с дивана.

– Сейчас… Кхм, достопочтенный, сейчас.

И вновь в освещенной гостиной зазвучала демоническая речь: уже более четкая, твердая, без какого-либо намека на обмолвку или запинку. Клеймовщик изо всех сил старался произнести каждое слово, как последнее. Когда и в третий раз ничего не получилось, он побледнел, затрясся, отступил назад и беспомощно повернулся к ожидающему Илле.

– Не пропечатывается.

– Как это? – грозно спросил Илла.

– Не знаю. Может, у него на теле есть какой-нибудь охранный оберег? Из тех, что делают некроманты у Багровых лиманов? – тоненьким и испуганным голосом пролепетал маг. – Как у вас на шее, достопочтенный.

С подозрением стражники оглядели голое и побитое тело пленника, прикрытое лишь куском ткани в районе бедер. Затем, понимая, что ничего нет, на всякий случай сдернули и эту ткань. Осмотрев узника по кругу и даже заглянув ему в рот, маг не нашел ни одного магического артефакта, которым славились Багровые лиманы на востоке Элейгии, и озадаченно заходил из угла в угол. Временами он с опаской смотрел на советника, в ясных сине-серых глазах которого тоже нарастала тревога.

– Достопочтенный, здесь что-то неладно… – принялся рассуждать он. – Я уже более полусотни лет занимаюсь этим ремеслом, причем довольно успешно, и всех всегда пропечатывал от начала до конца. У меня даже есть рекомендации мэтра Акронинтиана из Байвы! А он, между прочим, неподкупен. – На мага временно напал страх, что он растерял свои способности. – И за все это время произошло всего два смертельных случая! Но ваш раб… Он закрыт, достопочтенный, я словно стучусь о гранитную стену. Это даже не стена, а болото, рыхлое и непересекаемое. В общем, я думаю, стоит разбудить верховного клеймовщика.

– Буди, живо! – ответил советник.

Маг, подхватив подол платья и сверкая остроносыми лиловыми туфлями, побежал из дома и пропал на освещенных магическими фонарями улицах.

Юлиана оттащили к углу, где он тихо сидел под пристальным взглядом охранников и Иллы. Его зачарованные легкие кандалы на шее и руках скрепили между собой цепями и стянули так, что ладони болезненно подтянулись к подбородку. В комнате царило молчание, все ждали.

– А брюхо проверяли? Аль там некромантский оберег из душ? – раздалось наконец из коридора через четверть часа.

– Это вампир, почтенный, они не приспособлены питаться твердыми веществами. Их кишечная змея непригодна для еды и прочего. Нет, там что-то странное, ненормальное. Боюсь даже предположить…

– Ну что за чепуха, Кмитроннор… Не может клеймение не сработать три раза подряд, коль нет амулетов. Аль ты напортачил?

– Нет, – отвечал сдавленно маг, переживая за свою репутацию, которой мог враз лишиться. – Я же уже сорок шесть лет на службе, почтенный Йертен!

– Годы не показатель. Порой и в старых головах, укрытых благородной сединой, ума не больше, чем у обыкновенного раба.

Через круглую арку прошли двое магов, и верховный клеймовщик, седобородый и лысый мужчина лет эдак шестидесяти на вид, в богатом золотом платье, из-под которого торчала спальная шелковая рубаха с кокетливыми фестончиками, коснулся лба пальцами, затем выставил эту руку ладонью вперед.

– Доброй ночи, достопочтенный Ралмантон!

Советник лишь холодно кивнул и отмахнулся от лекаря, который то и дело бегал вокруг и жалостливо заглядывал ему в глаза, умоляя отдохнуть.

– Кто же? – спросил быстро верховный клеймовщик, чтобы не задерживать консула.

Стражники расступились. Маг разглядел высокого, худого, голого мужчину с черными лохматыми волосами и с крайне удрученным видом, затихшего в углу подобно мыши. Кивнув, Йертен закатал рукава и обмакнул руки в чашу с ароматной