рядом друг с другом, необычайно серьезные, тихо фыркали, будто переговаривались. Вериатель, фыркая, опустилась на колени и приобняла сидящего Юлиана за шею. Тот лишь устало кивнул. Потом все-таки поднял глаза, увидел мягкую женскую улыбку, завороженно посмотрел на нее, понимая, как соскучился по любимой. На мгновение он обернулся и заметил, как их изучают, подобно какому-нибудь разрезанному на столе чертенку. В нем поднялась и вспыхнула пламенем ярость, заклокотала в горле комом, но он сдержался, проглотил это унижение и остался сидеть дальше, чувствуя себя опустошенным.

– Затягивайте! – скомандовал Абесибо с некоторым разочарованием. – Не обманул все-таки.

Цепь натянулась, и пленника потащили вверх по холму с десяток воинов, что вышли вперед маленького войска. Сопротивляться было бессмысленно. Бежать тоже некуда… Однако Вериатель, похоже, с этим мириться не собиралась. Отчаянно вскрикнув, она скакнула к Юлиану и схватила его, ее руки обвили шею, пальцами она вцепилась в зачарованный ошейник, и тот неожиданно лопнул.

– Быстрее! Больше людей! – закричал архимаг, наблюдая, как демоница стала остервенело ломать то, что должно было хранить стойкость.

Когда опутывающие шею оковы упали, Юлиан внезапно ощутил глоток надежды и воли, попробовал упираться. Но за цепь тянули уже двадцать стражей.

– Скорее, чего медлите! – кричали сверху.

Задрав подол платья, Вериатель шустро вбежала по холму и наступила своей ножкой на толстую цепь. Цепь продолжала волочиться, проскальзывая под пяткой сандалии недогадливой демоницы, а взмыленные стражники не жалели сил, чтобы скорее затащить пленника на холм. Тогда Вериатель неожиданно убрала ногу, схватилась белыми руками за цепь и дернула ее на себя.

Всех воинов резко кинуло вперед, кое-кто споткнулся, перекувыркнулся и рухнул вниз, на добрый десяток шагов. Туда уже с воем подползла обращенная Мафейка. Над стражником, что испуганно пополз на брюхе вверх, потеряв свою металлическую шляпу, разверзлась пасть. Голова с хрустом скрылась в ней, будто в бездонной яме. Раздался чавкающий и яростный звук… Правда, недолгий, ибо Мафейя с лютыми воплями бросилась уже к следующему несчастному.

Илла Ралмантон, сильно хромающий, отошел еще дальше, опираясь на трость. Отступающий Абесибо быстро выкрикнул заклинание. От этого цепь, словно живая, сама поползла змеей вверх по холму, таща за собой уже извивающегося и отчаянно упирающегося Юлиана. Вериатель, обернувшись, завопила дурным голосом и клацнула зубами. Металл был перекушен! Однако Абесибо продолжал громко маготворствовать. Его голос чистой песнью лился над полями, воздух словно зазвенел чистой энергией, перекликаясь с завываниями холодного ветра, – и вот уже сами кандалы потянули тело наверх – стремительно и быстро.

Оковы уменьшились, чтобы их нельзя было поддеть, больно врезались в тело и продолжили неведомой силой волочь узника вверх. Тогда обезумевшая Вериатель перепрыгнула его и поползла уродливым телом туда, куда его затягивало. Люди в панике разбежались. Да только Вериатель с Мафейкой преодолели то место, которое Абесибо Наур назвал безопасным, и кинулись на перепуганную толпу! Пока Юлиан пытался изо всех сил сопротивляться и цепляться закованными руками за землю, ломал ногти и тормозил ногами, сверху, на холме, раздавались крики ужаса. Всех, кто попадался демоницам на пути, жестоко убивали. Копья тех недогадливых стражников, что не додумались просто убежать, погружались в черные тела и не оставляли никаких следов, а головы, руки или ноги хозяев копий тут же ложились на окрашенную кровью землю. Над лугами разносились истошные вопли.

Хруст! Скрежет!

Всему этому вторил шквалистый ветер.

Внезапно Вериатель замерла. Она подняла морду и, найдя взглядом Абесибо Наура, поползла к нему, карабкаясь еще выше. Ее раскрытая пасть с двумя рядами зубов была обагрена кровью. Смоляное тело оставляло за собой маслянистые следы, которые, словно живые, тянулись вслед за хозяйкой; кривые конечности взрыхляли жирную землю.

Пока кельпи волокла свое тело к Абесибо Науру, тот выкрикивал заклинания. Не пошевелился он, даже когда страшная морда дыхнула на него смрадом. Еще дальше, в стороне, стоял Илла в окружении охраны и с напряженным лицом следил за происходящим. Юлиана потащило наверх и влево, в сторону. С оглушающими воплями кельпи прыгнула на жертву, до которой оставалось всего ничего… и ударилась о невидимую стену. Архимаг победоносно улыбнулся! Эхом прокатился звериный рев Мафейки – она тоже уперлась в барьер в попытках добраться до отца, которого оттащило слишком далеко. Она не достала всего лишь пару-тройку васо.

– Значит, сто десять васо, – произнес уверенно Абесибо. – Грузите его! Уезжаем.

Мафейка исступленно билась о стену, растекалась по ней, теряла очертания и вновь собиралась в страшное чудовище, в то время как Вериатель вдруг обратилась девушкой. С плачем она кинулась к любимому и пробежала невидимый барьер у пруда, роняя слезы. От нее хлынули перепуганные насмерть воины, а ее белые руки, заляпанные кровью, потянулись к Юлиану, лежащему в двадцати васо.

– Надо же, какая связь! Плотно же она обвилась вокруг его души, если смогла так отдалиться от воды, – проговорил Абесибо, и в глазах его засверкал недобрый огонь. – Готовьте еще цепи!

– Вернись в воду! Вернись! – закричал дурным голосом Юлиан. Его подхватили под мышки и оттащили.

Но Вериатель жалобно плакала и стонала, протягивала ручки, с которых на землю капала кровь. И шла дальше. После второго крика «Вернись!» она замерла, покачнулась и прикрыла глаза ладошками, а над полями и лугами разнесся нечеловеческий плач горя. Вокруг худенькой девушки в темном платьице до щиколоток уже собиралась осмелевшая толпа. Ощерились копья.

«Пожалуйста, уйди, Вериатель. Мы еще увидимся с тобой. Я сбегу, я сбегу, Вериателюшка!» – мысленно взмолился Юлиан.

И казалось, безутешная демоница послушалась, сделала шаг назад и боязливо отступила. Потом еще шаг и еще… Она роняла слезы. Тут зазвенел металл, и вокруг ее запястья обвилась змеей зачарованная цепь с оковами. Вериатель вздрогнула, вскрикнула и ухватилась за нее, но оковы моментально больно врезались в ручку и потащили дальше от воды. Мафейка истерично взвизгнула, волоча свое тело вдоль стены. Дергаясь, Вериатель пыталась стащить с себя цепь, слабо и безвольно, у нее уже не было столько сил, как у воды, что питала ее.

– Ага, попалась! – победоносно улыбнулся Абесибо, и эти зловещие слова прозвучали неестественно громко даже сквозь завывания ветра.

Демоницу тащило все дальше от воды, в объятия поджидающих стражников.

В стороне от архимага послышался крик, лязгнули цепи, началась неразбериха. Он повернул голову и увидел вытянувшегося стрелой Юлиана – тот бежал, опутанный кандалами, прямо на него. Справа от архимага, который выкинул к бегущему скрюченную руку, загорелся радужный щит. И лишь потом Абесибо, отвлеченный на кельпи, вспомнил о невосприимчивости раба к магии! Не успел он открыть рот для еще одного заклятия, как Юлиан, согнувшись, пробежал сквозь щит, звякнув о него оковами, и, влетев, боднул лохматой головой грудь мага. Он резко вздернул макушку вверх, нацелившись в челюсть. Раздался хруст нижних зубов о верхние. Прервав заклинание болезненным вскриком, Абесибо отлетел, как мешок с картошкой, прокрутился через себя и рухнул ничком. Всходы яровой пшеницы под ним, как и выставленные пальцы, окрасились багровыми цветами, когда он выплюнул вместе с кровавыми ошметками несколько зубов.

Абесибо был так близко, дрожащий от непривычной для него боли, сгорбившийся и стонущий, но Юлиан так и остался лежать на земле рядом, ничего не предпринимая. Он не хотел порождать новые смерти… Лишь судорожно вдыхал запах крови. А Вериатель, сорвав с себя цепь, уже бежала назад к воде, оглядывалась и плакала.

Услышав, что она спасена, Юлиан уставился пустым взглядом в пасмурное небо с бегущими на нем серыми рваными облаками и почувствовал приближение дождя в далекой сырой туче, подгоняемой северным холодным ветром. Он успокоился так, как не был спокоен уже давно. На него легла печать безмятежности смертника.

Уже спустя пару секунд небо над ним потемнело от озлобленных голов стражников. Раба рывком подняли, а кто-то, пользуясь случаем, подло ударил его в отместку под дых. В стороне мелькнула черная мантия Иллы Ралмантона, и Юлиан, встретившись взглядом с ледяными глазами советника, обещавшими скорую смерть, печально усмехнулся.

Абесибо Наур уже стоял, поддерживаемый со всех сторон прислугой, и сплевывал в алый платочек кровь, пытаясь шептать заклинания. С губ его срывался свист, что-то не получалось. Но все-таки архимагу удалось правильно произнести волшебные слова, и ручьи крови изо рта прекратились. Где-то в вышине громыхнуло, ветер