На его зов прибежал запыхавшийся стражник и вытянулся по струнке перед своим господином.

– Слушаю, мой принц!

– Брось этого убогого в соседнюю клетку! Нового разносчика пищи для заключенных я пришлю завтра, а этот пусть планирует побег, сидя в клетке! – Сетус громко рассмеялся и приблизился к клетке Седого.

– Крепись, сомбарец! Скоро мои ожидания оправдаются – я найду для тебя противника, который прольет бальзам на мое горящее жаждой мести сердце.

Седой проигнорировал пафосную речь принца, глядя, как стражник открывает дверь соседней клетки и заталкивает туда нового постояльца.

– Ну вот, теперь мы можем общаться вполне официально, – грустно улыбнулся Дмитрий, когда Сетус и стражник ушли.

– М-да, – мрачно произнес Решетов. – Ладно, рассказывай про свою загадочную базу.

– Как я и говорил, история эта началась еще в тысяча девятьсот семидесятом году… – начал свое повествование Дмитрий Сергеевич.

28 мая 1970 года новенький вертолет МИ-8, пролетая над Северной Карелией, неожиданно исчез с радара и не появлялся в течение нескольких долгих часов. Один незначительный нюанс придал этой ситуации катастрофическую составляющую – вертолет нес контейнер с ядерными отходами к месту захоронения смертельно опасного груза. Дабы избежать непомерных затрат на утилизацию по всем правилам, командование части, повинуясь категоричному звонку «сверху», попросту топило контейнеры в глухом местечке Карелии, изобиловавшем болотами. Когда злосчастная «потеряшка» наконец-то вернулась на базу, ее встречало все руководство воинской части. Из кабины вывалился перепуганный пилот и, опасливо оглядываясь на новую машину, чуть ли не бегом устремился прочь от вертолета. После длительного разбора полета картина сложилась весьма загадочная: поначалу полет проходил нормально и пилот прямо-таки наслаждался управлением современным чудом техники. Внезапно приборы машины словно сошли с ума. Летчик автоматически зафиксировал в уме координаты аномального сбоя и, взглянув в окно, оторопел: вместо яркого, безоблачного неба над ним сейчас нависали серые, непроглядные тучи. Местность явно отличалась ландшафтом от привычного участка полетов, а приборы показывали абсолютно не те данные, которые они должны были отображать.

Поначалу капитан Нестеров грешил на оборудование новой модели, доставленной в часть лишь несколько дней назад. Потом, обозрев окружающий его пейзаж, впал на время в панику, не понимая, где он находится. Рация упорно молчала, а показания навигационных приборов сводили с ума. Через несколько минут полета Нестеров осознал, что он каким-то необъяснимым образом очутился в совершенно другом месте – возможно, в другом полушарии Земли. В этот момент в прореху между тучами пробились солнечные лучи, а мгновение спустя выглянуло светило, абсолютно не соответствующее земному солнцу. Когда же в небесном пространстве показалось огромное небесное тело, окруженное метеоритами, Николай едва не подавился жевательной резинкой, что была у него во рту. Решив, что он сходит с ума, Нестеров каким-то шестым чувством осознал, что вывалился в новую реальность сквозь дыру в небе и, сделав крутой вираж, чисто инстинктивно направил вертолет назад, пытаясь попасть обратно. Он торопливо сбросил опасный груз, который, ломая кроны деревьев, скрылся в густых дебрях леса – все какая-то экономия топлива. Но, к великому его сожалению, Николай не зафиксировал координаты пространственной дыры! Чудом сдерживая в себе приступы слепой паники, капитан кружил в радиусе полукилометра, пытаясь найти выход из этого неведомого и потому – ужасающего места. Спустя сорок минут ему это удалось – он вновь летел над родной и милой душе Карелией. Появилась связь, и дрожащим голосом Нестеров заявил о следовании на базу борта номер 44. В груди пилота появилась ноющая боль – Николай молил Бога, о котором он внезапно вспомнил, о том, чтобы благополучно долететь до базы.

Этот необычный инцидент мгновенно засекретили, и в дальнейшем пространственной дырой всерьез занялся КГБ. В здании на Лубянке специально для этого создали весьма секретный отдел. В зоне аномального явления сделали еще несколько пробных полетов, полностью подтвердивших показания капитана Нестерова. Да, пространственный переход действительно существовал, но куда он вел, не смогли разобраться ни ученые-астрономы, ни военные. Созвездия, планеты, карта неба – все это было абсолютно незнакомо людям, большую часть своей жизни проведшим возле мощнейших телескопов.

Поначалу, в течение нескольких месяцев, неизвестное пространство использовали исключительно для сброса ядерных отходов. Спустя десяток лет проявились результаты такой безалаберной деятельности: мутация некоторых видов животных и растений, глобальное отравление окружающей среды и как следствие – мутирование небольшого полудикого народа, жившего неподалеку. Тела людей видоизменялись, приобретая облик помеси человека и кенгуру. Ко всему этому добавились более агрессивные повадки.

«Гиблый лес, – подумалось Решетову. – Квахо, азаро, огромный адский цветок, цвет листьев и древесины».

Когда в очередной раз сменилось руководство дома на Лубянке, был благополучно спроважен на пенсию самодур со «звездатыми» погонами, с чьей легкой руки происходил этот варварский беспредел. Новый руководитель отдела – довольно молодой генерал, совмещавший в себе интеллект ученого и довольно неординарный подход к военному делу, – значительно расширил горизонты исследований нового мира. Через пространственный коридор потянулись навстречу неизведанному научно-исследовательские экспедиции. Тщательно стараясь избегать любых контактов с местным населением, прокладывая свои маршруты вдали от любых проявлений цивилизации, первопроходцы изучали новый мир, сочтя его практически копией Земли. Но однажды группа геологов под руководством профессора Ридова наткнулась на неизвестный химический элемент, который впоследствии окрестили ридием (в честь открывшего его профессора). Радиация на поверхности месторождения буквально зашкаливала – у группы не было с собой даже прибора с такой градацией, чтобы ее замерить. Как выяснилось впоследствии, распад ядер ридия в несколько сотен раз превышал параметры полония и радия по высвобождающейся энергии. Исходя из вышеперечисленного, на объекте К-777 был построен рудник, где добывали новый изотоп. Естественно, к добыче руды привлекли заключенных, причем – исключительно с пожизненными сроками наказания или приговоренных к высшей мере. На достаточно безопасном расстоянии от шахты был выстроен целый поселок с современным исследовательским центром, комфортабельными домами для ученых, школой и детским садом для детей работников центра и объектами соцкультбыта. Недалеко от поселка располагалась колония ИК-777, контингент которой менялся практически постоянно – благо недостатка в тяжких преступлениях в СССР не было.

Заключенные работали в невыносимых, можно сказать – адских условиях. В смете затрат не была предусмотрена даже минимальная защита преступников от радиации – оно и понятно, все равно эти люди – отработанный материал. Во избежание бунтов и забастовок заключенных кормили байками об искуплении грехов и скором выходе на свободу с высоким пенсионным обеспечением. Ученые, занятые своими исследованиями, даже не ведали, что происходит у них под боком – в колонии. Зверства, пытки и насилие над обслуживающим персоналом – такой порядок обращения со смертниками и подчиненными установил тогда начальник злополучной колонии. Некоторым бедолагам посчастливилось удрать, но вскоре их тела находили недалеко от колонии – лучевая болезнь лучше всяких преследователей останавливала беглецов. Но ничто не вечно в этом мире – вскоре от пьянства скончался кум-садист. Новый начальник колонии тоже поддерживал жесткое обращение с зэками, но подобного беспредела в отношении персонала больше не было.