– Эк тебя разнесло! – грустно улыбнулся Дмитрий. – Собирай вещи, Лукин тебя распорядился на корабль доставить – у него там новый полевой госпиталь, – невесело пошутил он.

– Да! – обрадовался молодой человек. – Хоть Леху побыстрее увижу, а то завалили с кашлем – и ни слуху ни духу!

Вместе они проследовали до КПП, который установили у входа на запретную территорию. Капитан внимательно сверил данные ученого и солдата с тем, что было написано в пропуске, и произнес:

– Проходите, профессор Самойлов вас встретит.

Дмитрий и лейтенант неспешно подошли к своеобразному входу на корабль, но никто их там не встречал. Подождав минут пять для приличия, Петраков вздохнул и решительно сказал:

– Идем!

Они двинулись уже знакомым Дмитрию путем, пока не дошли до дверей командного помещения. Миновав открытые прозрачные двери, они проникли в секретный отсек, нашпигованный электроникой неземного происхождения. Пусто – абсолютно никого.

– Ау! – иронично крикнул Дмитрий.

Никакого ответа. Заметив впереди еще одну закрытую металлическую дверь, Петраков мотнул головой и повлек лейтенанта за собой. За дверью были слышны звуки какой-то возни и приглушенная ругань. Дмитрий Сергеевич осторожно приоткрыл незапертую дверь и остолбенел от ужаса, цепкими лапами схватившего его за сердце. Посреди напичканной оборудованием лаборатории стояло кресло с фиксаторами рук и ног. В него, отчаянно пыжась и матерясь, Лукин и Самойлов пытались усадить человека в камуфляжной форме. Занятые военным с погонами капитана, ученые не заметили, что дверь открылась, продолжая пристегивать неугомонного офицера в устрашающее кресло. На одно короткое мгновение взгляды капитана и Петракова встретились, и ученый испытал настоящий шок, заглянув в глаза пациента. Мертвые и неподвижные, несмотря на усилия, предпринимаемые офицером в борьбе с учеными. Какие-то пустые и одновременно словно залитые зияющей темнотой. Словно самой Смерти в глаза заглянул. Да и движения его скорее напоминали действия животного – он не пытался как-то вывернуться, увильнуть, как это сделал бы любой нормальный человек. Капитан, словно пойманный зверь, тупо рвался из кресла, используя лишь вес тела и грубую силу, которой ему, следует отметить, было не занимать. Оба ученых – весьма крупные люди, но офицер отшвыривал их, словно тряпичных кукол. Наконец Самойлову удалось приставить шприц-инъектор к шее капитана и впрыснуть ему транквилизатор. Офицер мгновенно обмяк, и Лукин сноровисто пристегнул его к стулу. В этот момент лейтенант просунул голову в дверь и радостно крикнул:

– Лех, ты чего бузишь?! – но осекся, увидев возмущенные взгляды людей в белых халатах.

– Петраков, кто тебе позволил… – задыхаясь, прохрипел Лукин. – Вон! Немедленно!

– Так вы говорили – встретят… – начал было Дмитрий, но был мгновенно прерван:

– Вон, я сказал!!!

Уже практически закрыв дверь, сквозь узкий проем он увидел то, что ускользнуло от его взгляда раньше, – длинный ряд прозрачных стоячих саркофагов, из которых на него такими же взглядами, как был у капитана, пялились неподвижные… скорее – нелюди. Дверь вновь распахнулась, и разъяренные вивисекторы, тяжело дыша, выскочили вслед за Дмитрием и лейтенантом, который, словно извиняясь, подошел к Самойлову.

– Меня тут к вам определили… – рассеянно успел произнести он до того, как рука с инъектором обездвижила его.

– Дмитрий Сергеевич! – радушно улыбаясь, протянул Лукин. – Куда же вы? Давайте все обсудим!

– Подальше от вас, садистов! – прошипел Петраков, пятясь к двери. – Обсуждать, я думаю, нечего!

Если бы ученые действовали слаженно, то, вероятнее всего, Дмитрий уже не сидел бы сейчас в соседней с Решетом клетке. Самойлов судорожно выхватил пистолет и, передернув затвор, прицелился в спину убегающего к дверям Петракова. А Лукин, пытаясь преградить бывшему коллеге путь к отступлению, рванулся в сторону кнопки, закрывающей двери. Несколько сотых долей секунды спасли жизнь Дмитрия Сергеевича – едва он миновал дверной проем, створки захлопнулись, и в ту же секунду грохнул выстрел из пистолета. Пуля, срикошетив от непробиваемого стекла, ранила Лукина в левую руку. Не обращая внимания на боль, ученый схватился за микрофон транслятора громкой связи:

– Общая тревога! – неслось из всех динамиков. – Никого с объекта не выпускать!

Запыхавшись, Дмитрий подбежал к дверям КПП. Ефрейтор с автоматом преградил ему путь. Тут же из будки выскочил, взводя на ходу пистолет, капитан.

– Что там случилось, Дмитрий Сергеевич? – взволнованно спросил он.

– Какой-то сумасшедший вырвался из палаты и напал на нас! – отчаянно врал Дмитрий. – У Лукина повреждена рука, и не знаю, что там с Самойловым – псих на него навалился. Быстрее туда!

– Мать твою за ногу! – ругнулся капитан и рявкнул в сторону ефрейтора: – За мной!

Петраков беспрепятственно миновал КПП и устремился прочь от городка, в лес, оставляя в лагере свою семью. Он искренне надеялся на то, что уж им-то не причинят никакого вреда…

– Я вполне отдавал себе отчет в том, что возвратиться в лагерь – то же самое, что подписать себе смертный приговор. Пришьют какую-либо статью, типа «разглашения тайны», и поставят к стенке – благо, полномочия для подобных инцидентов имеются у нашего представителя юстиции ввиду удаленности объекта от российского суда. Поэтому я все дальше углублялся в лес и вскоре вышел к полосе вонючих и мрачных болот. В течение двух долгих дней я пробирался через эту страшную территорию – дважды тонул, провалившись в вязкую трясину, но каким-то чудом мне удавалось ухватиться за ветви чахлого кустарника, который рос на кочках. Когда меня совсем замучила жажда, я рискнул напиться из более-менее чистой на вид лужи, а голод утолял, на свой страх и риск, бледно-голубыми ягодами, которыми были усыпаны кочки. А уж отвратительные твари, что водятся в этом гиблом месте… – Петракова передернуло. – Однажды меня атаковала не то змея, не то ящерица метра под два длиной, с двумя раздвоенными языками и полной пастью острых зубов. Ты не поверишь, Сережа, но тут во мне проснулся самый настоящий первобытный дикарь! И откуда что взялось – я смог увернуться от молниеносной атаки, избежав, вероятно, смертельного укуса. Прижав тварь к земле, я – ученый, который в детстве толком и драться-то не умел, – насмерть загрыз это отвратительное существо… Наконец, выйдя на твердую землю и пройдя еще несколько километров, на горизонте я увидел стены этого города и, возблагодарив Бога, устремился к нему…

– М-да… история… – подытожил рассказ Дмитрия Сергеевича Седой. – И каковы, по-твоему, их планы?

– Предполагать можно что угодно, – развел руками ученый. – От обычного любопытства ученых к неизведанному до вполне конкретных целей…

– Выведение новой расы… – задумчиво прокомментировал Сергей. – Вернее, солдат. Ты говорил, что те… инопланетяне у входа… выполняли приказ даже спустя сотни или тысячи лет?

– Похоже на то, – удрученно кивнул головой Петраков. – Я считаю, что, приобретая практически… бессмертие, эти существа утрачивают способность к самоопределению в этом мире. Реакция, рефлексы и инстинкт самосохранения ради выполнения приказа – вот что движет этими созданиями. Что же касается мышления, то, боюсь, оно у них отсутствует.