Солнце опустилось. Ветер осыпал стоящих в темноте титанов соляной пылью и дергал знамена. Эша уже не могла игнорировать потребность во сне. Порывы усилились до такой степени, что огромные машины начали раскачиваться. Целла тоже слегка покачивалась. Душа «Домине Экс Венари» окутала женщину теплой заботой, словно сторожевой зверь, неизменно охраняющий и защищающий Эшу. На командном троне было тепло. Ее голова склонилась на грудь.

Титан и принцепс спали, и той ночью Эша смотрела странные сны машин.

Другой такой боли, как при родах, быть не могло. Немногочисленные женщины, прошедшие через это испытание, поочередно приходили к ней в те дни, когда Эша в ожидании знаменательного события сидела в своей комнате. Ближе к концу срока она поняла, что с трудом проходит в дверь тесной каюты и уж конечно не в состоянии управлять «Бестиа Эст». Женщины смущенно улыбались, преподносили ей небольшие подарки и предупреждали ее, рассказывая о крови, слезах и беспомощности тела. Казалось, они рады поделиться с ней своими переживаниями, и Эша сразу поняла, что никто не собирается ее пугать. Эти женщины даже выглядели иначе, чем остальные. Их лица сияли, когда они рассказывали об успехах своих дочерей. Она с удивлением узнала, что те немногие, кто родил мальчиков, следят за достижениями сыновей в жречестве.

Кроме того, они как будто приглашали ее в свой маленький союз внутри общего сестринства. Они были матерями, эту роль отвела женскому полу эволюция, и все же в Легио лишь немногие имели опыт деторождения. Эша никогда особенно не задумывалась над этим, но теперь, когда таинство родов приближалось, процесс казался ей священным и древние легенды о Пакметрис обретали особый смысл.

Магос-медике, следящий за физическим состоянием экипажей легиона, распланировал для Эши все необходимые процедуры. Черствое изложение инструкций усугублялось отстраненным тоном вокс-динамика. Будет больно. Возможны разрывы и повреждения внутренних органов. Если процесс пойдет слишком тяжело, вероятно применение хирургических инструментов, чтобы облегчить роды. Она даже может умереть.

— Я прошу прощения за эти неудобства, — напоследок сказал магос таким равнодушным голосом, словно речь шла о замене неисправных люмен-ламп в ее комнате, а у него не было времени этим заняться. — Человеческий мозг суть одно из величайших творений Бога-Машины, данных нам, чтобы мы могли совершенствоваться, к его удовлетворению и нашему прозрению. Но для того, чтобы понять внутренний механизм Вселенной, наш когнитивный центр должен иметь большие размеры. Этим объясняется опасность деторождения для женщин. Так было всегда, и так остается сейчас.

— Правильно, — сказала Эша. — Да славится Бог-Машина в его неиссякаемой мудрости.

Тревога подталкивала ее к святотатству, но магос слишком сильно отдалился от всего человеческого, чтобы уловить иронию в ее словах, и продолжал свои бесконечные объяснения:

— Все служит определенной цели. Это обряд посвящения. Боль запускает в тебе некоторые химические процессы, и в результате возникнет связь с ребенком, облегчающая его воспитание.

— Я буду любить его, потому что его появление причинит боль? — переспросила она.

Мысль казалась нелепостью. Что ж, поучения магоса, возможно, и в самом деле выглядели нелепыми, но она будет любить свое дитя, Эша это знала. Чувство было таким же безусловным, как тепло звезды, согревающее планету и порождающее жизнь в океане. Так повелел Бог-Машина.

— Это грубая и неточная формулировка сути чудес нейрохимии, — холодно заметил магос, — но если ты предпочитаешь так думать, то да.

Прежде чем уйти, магос, укладывая свои инструменты в углубления на корпусе, сказал кое-что еще:

— Если уж ты захотела быть матерью, мне непонятно, почему ты не подала прошение о клонировании. У тебя безупречный послужной список. Легио с радостью удовлетворил бы твою просьбу.

Эша непроизвольно прикрыла рукой раздувшийся живот.

— Так получилось.

— Ничего не происходит просто так, Эша. Машина-Косма такого не допускает.

Этот короткий разговор не слишком ей помог, как не помогли другие матери, и магос не смог надлежащим образом подготовить ее к тому, что произошло.

Она никогда еще не испытывала такой боли. Никогда ее тело не подвергалось такой травме, даже если учесть симпатические страдания после прямого попадания снаряда в ее машину. Сразу было забыто уважение к высшим чинам и всем другим, кто ей помогал.

Она ругалась и проклинала их всех.

Но когда все закончилось и она взяла на руки сопящего младенца, она поняла, что в одном магос не ошибался. Она действительно любила свое дитя. Беззаветно.

Эша потерлась носом о маленькую влажную головку, наслаждаясь запахом — частично ее собственным, частично запахом отца ребенка, но в совокупности — неповторимым ароматом живого существа, тоже уникального, как всякое человеческое создание. Эша безоговорочно верила в Бога-Машину и благоговела перед его чудесами, но никогда не видела более великого чуда, чем этот ребенок. Надо же, помещение, где она приходила в себя после родов, называлось палатой выздоравливающих! Как будто она заболела!

Палату так назвали мужчины. Но мужчины слепы.

Впрочем, слепы и некоторые женщины.

Джехани Джехан долго не приходила ее навестить. Так долго, что Эша решила, будто она совсем не придет.

День подходил к концу, солнце село, но окна под потолком еще светились оранжевыми прямоугольниками. На противоположной стене они отпечатывались параллелограммами, золотистыми и теплыми. Джехани, напротив, была очень холодна. В сумраке у двери мрачно поблескивали ее глаза. Эша заулыбалась, завидев подругу, но что-то странное в поведении Джехани заставило ее насторожиться. Она прижала к себе ребенка, повинуясь инстинкту. Совершенно неожиданно Эша ощутила страх при виде подруги.

— Ну что, все кончилось? — заговорила Джехани Джехан.

— Вот она. — Эша повернулась на кровати, показала свой драгоценный сверток, но не выпустила младенца из рук. Также она не предложила подруге подержать ребенка, как делала это при встречах с другими женщинами. — Ее будут звать Абхани Люс Могана. — Она с гордостью посмотрела на дочь. — Внучка самой Великой Матери.

Джехани осталась стоять у двери.

— Ты не можешь оставить ее.

Подруга вела себя враждебно.

— Почему? — удивилась Эша. — Между мной и ее отцом не был заключен генный контракт. Споров быть не может. Девочка появилась на свет в результате счастливого случая, значит, она — отпрыск Прокон Ви и Легио Солария.

— Разве? — бросила Джехани.

— Почему ты так к ней относишься? — спросила Эша.

Подруга подошла ближе и пристально посмотрела на спящего младенца.

— Она ублюдок из ублюдков, — холодно отрезала она и показала на рыжий завиток на бледной коже детской макушки. — Она даже выглядит как один из них. Она не наша.