– Я поддался импульсу. Великий вождь Унгусман считает, что Чернецкий послушал свою интуицию, и всем советует поступать так же…

– Да отстаньте вы со своим папуасом! – рявкнул полковник.

Со стороны города донесся приглушенный гул. На самом деле он потихоньку нарастал уже давно, мы просто не обращали внимания, а сейчас в столице зашумело не на шутку. Никогда раньше ничего подобного не слышал. Даже когда они против кочевников разворачивались.

– Что за хрень такая… Минуту, я сейчас.

Полковник склонил голову, прислушиваясь.

– Дай картинку. Так, вижу… Ничего себе! Эй, идите сюда, вам тоже надо на это посмотреть.

Он достал из сапога планшет, встряхнул его и сунул мне в руки.

– Трубецкой говорит, засекли что-то новенькое. Похоже на ритуал передачи власти. К чему бы, а? Что затеял ваш приятель?

На планшет шла прямая трансляция с «жучков» из дворца. Господи, ну и лупят. Как они не глохнут от своих барабанов, а главное, как у них дворец не развалился до сих пор от таких басов, свихнуться можно… Кошки, наверное, разбегаются каждый раз. Заодно и мышки разбегаются, конкретный же инфразвук.

Великий вождь Унгусман вручал младшему вождю Унгасану какую-то штуковину. Больше всего она смахивала на световой меч рыцаря джедая в выключенном состоянии. Приглядевшись, я опознал складной боевой жезл, мне просто раньше не встречались такие изысканные экземпляры. Если удар хорошо поставлен, от этой пакости очень трудно закрыться. Ее прячут в рукаве и бьют как бы рукой, но жезл при этом прыгает в ладонь и раскладывается навстречу твоему черепу.

Помнится, я сказал Сане, что на Земле с той же целью применялись «гирьки» на кожаных шнурках, и был озадачен его ответом: «гирьки» – это несерьезно, а складные жезлы – наследие предков, хотя тоже, в общем, баловство.

Какие предки династии Ун могли выдумать такую конструкцию и воплотить ее в металле, наши этнографы не понимают. Миша Штернберг ссылается на зеленых человечков, посеявших тут жизнь, но боится делать такие выводы в отчетах.

Ну да бог с ними, с предками. Тонкость в том, что вожди умеют драться телескопическими дубинками, но не используют их по прямому назначению. Вождям не полагается оружия, поражающего внезапно, исподтишка, без предупреждения. Вождь не бьет, он наказывает. Или приказывает. Поэтому у него на конце жезла не колотушка, а яркий камень, заметный издали. Инструмент управления войсками. Маршальский жезл.

Унгелену, гражданскому чиновнику, жезла в мирное время не полагалось. Унгали носит жезл на службе, потому что ей подчиняется дворцовая стража. У Сани, человека военного, жезл всегда при себе, но не такой шикарный, как этот, намного проще.

– Знаете, это не передача власти, – сказал я. – Это церемония возведения Унгасана в достоинство боевого вождя. Он был командиром степного патруля, а теперь его, считайте, повысили до министра обороны.

– Кстати, очень славный молодой человек, – заметил полковник. – Внятный такой. Понимает службу.

Еще бы. Саня ходил за полковником хвостиком, и вопросы по организации службы войск так и сыпались из него, а самого Саню пасла наша разведка, подозревая, что парень замышляет налет на базу или ограбление как минимум.

– Это все каким-то образом затрагивает экспедицию? Мне такому начинать беспокоиться?

– В принципе да… – Тут я заметил в зале церемоний Унгали, перевел фокус камеры на нее и залюбовался, дурак дураком.

Я почти на двадцать лет старше, но еще очень даже ничего. И холостой. И если жив останусь, выпрошу себе работу попроще, без длительных командировок. Или с командировкой сюда. У меня есть мечта идиота – одомашнить степных псов. Сдается мне, ими просто никто всерьез не занимался. Это великолепные животные, а я между делом стану тут легендой.

Мне иногда очень хочется домой, но когда я смотрю на Унгали, ностальгия слабеет с каждой секундой.

– В принципе – да? – Полковник заинтересованно сунул нос в планшет. – А-а… Стесняюсь спросить – что вы чувствуете, советник, втыкая шприц в ее несовершеннолетнюю попку?

– Да вы пошляк, оказывается, полковник.

– Ну извините. Воображение у меня такое… живое. Как у молодого.

– Плакать хочется – вот что я чувствую. А еще жалею, что Сорочкин самоубился, а не я его грохнул.

– Это вы не одиноки, мягко говоря!..

Я ждал, что он снова тонко пошутит про гвоздь в голове и нашу с Лешей дружбу. Вместо этого Газин молча покосился на меня тем особенным образом, каким некоторые глядят, вспоминая обстоятельства гибели профессора. Косился целую секунду, потом решил, что хватит.

Когда-нибудь я пойму, что он хочет мне сказать этим взглядом, и тогда испугаюсь, наверное. Сейчас не до того.

– Ну так что же там – «в принципе»? Давайте, не тяните.

– Я не готов делать выводы, могу только дать справку. Боевого вождя не назначали лет двадцать. Собственно, последним действующим боевым вождем был сам Унгусман…

– Это знаю, – перебил Газин. – А чего я не знаю?

Я на миг задумался, пытаясь сформулировать мысль почетче. Туземцам министр обороны в мирное время не нужен. Его функции делят несколько младших вождей, командующих родами войск, и подчиняются они напрямую великому.

Обычно боевой вождь появляется в напряженный период, если война на носу и есть опасение, что великий под ударом, и неплохо бы иметь полноценного заместителя. Но когда выдвинули Тунгуса, войны не предвиделось. И никаких проблем с наследованием должности. Тунгус и без того считался лучшим претендентом на трон, братья сами его подталкивали, чтобы спокойно заняться торговлей и строительством. А что тогда?..

– Для назначения Унгусмана боевым вождем не было повода вообще. Но его отец почувствовал себя плохо и решил подстраховаться. Наличие боевого вождя сильно упрощает и, главное, сокращает процедуру перехода власти. Все делается буквально за час. Тоже очень шумно, зато быстро.

– То есть при живом царе появляется такой легитимный преемник из числа принцев крови, которого, если что, всякие такие шурины и братья мигом утвердят в цари, и все довольны?

– Именно. По статусу боевой вождь – даже не заместитель, а лицо, облеченное правами и обязанностями великого вождя. Папаша Унгусмана сразу наплевал на дела и с чистой совестью лег помирать. Унгусман впрягся в руководство по полной, тут отец неожиданно выздоровел и еще три года с наслаждением бил баклуши, а над Унгусманом хохотала вся родня. Отец устал объяснять сыну, что это было не нарочно. Пару дополнительных братьев успел ему сделать…

– Понятненько… – Полковник затеребил мочку уха. – Доктор! Отвлекитесь на минуту. Кто у нас дежурит сейчас во дворце, пусть по возможности подберется к Тунгусу и посмотрит, как он такой себя чувствует… Да, есть мнение. Спасибо… Ну-с, а что же мне делать с вами, советник?

С некоторым усилием полковник вернул себе планшет, оценивающе поглядел на меня и заявил: