– Возможно также, что я крайне осторожен в своих выводах. Этот Свенсон, он очень нервничает. Не его это поле деятельности. Дел у генерала и так по горло. И я не думаю, что ему доставит радость разбираться и в этих довольно неправдоподобных вещах.

– В таком случае не рассказывайте ничего генерала крайней мере, сейчас. Если я почувствую в этом необходимость, то сам поставлю его в известность обо всем, что приключилось со мной.

* * *

Сполдинг молча наблюдал за грязнулей бухгалтером, пока тот знакомил его в общих чертах с буэнос-айресской операцией. Он никогда не встречал такого неопрятного человека. Запах немытого тела Кенделл пытался безуспешно заглушить изрядной дозой туалетной воды. Воротнички его рубашек были мятыми и засаленными, костюм не знал утюга. Способность же Кенделла дышать одновременно и ртом и носом буквально ошеломила Дэвида. Агент на Терсейре сказал, что Эжен Леон – странный субъект. Если Кенделла считали нормальным, что же собой представляет этот ученый?

Операция в Буэнос-Айресе казалась слишком простой, гораздо менее сложной, чем его работа в Лиссабоне. Настолько простой, что даже мысль о том, что из-за нее ему пришлось уехать из Лиссабона, злила его. Если бы кто-нибудь неделю назад спросил его совета, он бы сэкономил Вашингтону массу времени и денег. С немецким подпольем он имел дело с тех пор, как эта организация, объединив свои разрозненные функции, стала действенной силой. Если этот Эрих Райнеман может купить чертежи, вынесенные тайно из комплекса Пенемюнде, то уж он, резидент в Лиссабоне, сумел бы как-нибудь вывезти их из Германии. И возможно, более надежными путями, чем те, что пролегали через порты Северного моря или Ла-Манша. Приморские города, как отлично знал Дэвид, находились под неусыпным надзором спецслужб. Если бы это было не так, и в указанных водах не патрулировали денно и нощно сторожевые суда, то ему не пришлось бы делать многого из того, чем занимался он все эти годы.

Единственное, что действительно представляло для Дэвида определенный интерес, так это то обстоятельство, что Эриху Райнеману под силу раздобыть имеющиеся в Пенемюнде чертежи, – факт сам по себе поразительный независимо от того, что они содержали. Цехи Пенемюнде, защищенные железобетоном и бронированной сталью, находятся глубоко под землей.

Система сигнализации и охраны сложна и надежна. Легче вызвать оттуда под тем или иным предлогом кого-то из служащих, чем вынести клочок простой бумаги.

Лаборатории Пенемюнде охранялись еще тщательнее. Работа на наиболее ответственных участках координировалась небольшой группой ученых, входивших в состав научной элиты Германии и трудившихся под бдительным оком гестапо.

Таким образом, обстановка в Пенемюнде и характер операции, к которой Буэнос-Айрес имел самое прямое отношение, открывали Эриху Райнеману доступ к технической документации, хранящейся в вышеупомянутом научном центре, только при соблюдении им по крайней мере одного из следующих трех условий: во-первых, он должен был связаться с руководством различных лабораторий, участвовавших в создании интересующего союзников прибора, во-вторых, обвести вокруг пальца или подкупить (последнее, впрочем, практически исключалось) кого-либо из сотрудников гестапо или, в-третьих, привлечь к сотрудничеству с собой тех немногих рядовых научных работников, кто был вхож в эти сверхсекретные подразделения.

Опыт Дэвида подсказывал ему, что последние два условия можно не принимать в расчет: опасность, что тебя предадут те же самые люди, на чью помощь ты полагался, оказывалась уж слишком очевидной при выполнении любого из них. И, поразмыслив, Сполдинг пришел к заключению, что Райнеман предпочел бы скорее всего делать ставку на заведующих лабораториями: хотя и этот путь чреват немалым риском, он все же более надежен, чем все остальные.

Слушая Уолтера Кенделла, Дэвид решил держать свои выводы при себе. Он не прочь был задать этому человеку кое-какие вопросы, на один или два из которых ему и впрямь хотелось бы услышать ответ, но устанавливать с ним партнерские отношения не собирался – по крайней мере, в данный момент. Оно и понятно: глядя на бухгалтера, Сполдинг думал о том, что это один из самых отвратительных типов, с которыми сводила его когда-либо судьба.

– Не объясняется ли какой-то особой причиной то обстоятельство, что чертежи доставят не сразу, а в несколько приемов? – поинтересовался Дэвид.

– Никаких таких причин не имеется. Все дело в Райнемане: вместо того чтобы получить техническую документацию в Укомплектованном виде, он предпочел забирать у противной стороны чертежи и прочие бумаги в определенной последовательности, раз за разом. У каждого ведь свой подход к этому вопросу. Райнеман говорит, например, что так безопаснее. По его предложению мы определили интервал между поставками документации в неделю.

– Понятно, в этом есть свой резон... А этот парень, Леон, на него можно положиться? Он сможет проверить, те ли это чертежи или нет?

– Никто не справится с этим лучше, чем он. Я отправляюсь к нему через несколько минут. Но прежде мне хотелось бы сообщить вам кое-что... Дело, видите ли, в том, что там, в Аргентине, вы сможете свободно распоряжаться им, словно он ваша собственность.

– Звучит мрачновато.

– Он поступает исключительно под ваше начало. В случае чего вам помогут... Сразу же, как только Леон убедится, что нам не подсунули черт знает что вместо обещанных чертежей, вы должны отправить шифровку, с тем чтобы на имя Райнемана была переведена в один из банков Европы заранее оговоренная сумма. До этого же он ничего не получит.

– Не понимаю, к чему такие сложности? Почему бы не выплатить ему положенную сумму прямо здесь, в Буэнос-Айресе? После того, разумеется, как будет подтверждена аутентичность чертежей.

– Он не хочет, чтобы предназначенные для него деньги были переведены в какой бы то ни было банк в Аргентине.

– Сумма, должно быть, преогромная.

– Да, так оно и есть.

– Я мало что знаю об этом Райнемане, и все же мне кажется странным, что он связан с немецким подпольем. А каково ваше мнение на этот счет?

– Не забывайте – он еврей.

– Не говорите никогда об этом никому из тех, кто побывал уже в Аушвице. Они все равно не поверят вам.

– Война требует расширения контактов. Возьмем хотя бы нас. Разве мы не сотрудничаем с красными? Все проще простого: у нас с ними общие цели, разногласий же словно и не было.

– В данном случае мы имеем дело с холодным расчетом.

– Это уж их проблема, не наша.

– Ладно, оставим это... Ответьте мне лучше, зачем понадобилась эта остановка в Нью-Йорке, если впереди меня ждет Буэнос-Айрес? Работа в посольстве? Разве не проще было лететь из Лиссабона прямо в Аргентину?

– Боюсь, все было решено в последнюю минуту. Довольно странно, не правда ли?

– Да, выглядит все это как-то несуразно. Кстати, меня уже включили в список официальных лиц?

– Что вы имеете в виду?