– Эй, куски мяса! Вон там, за сосной – финиш. А ну-ка, ускорьтесь! Ап! Ап! Ап!

Бегущий перед Герхардом худенький белобрысый парнишка – Карл Фишер, – собравшись с силами, рванулся вперед… и вдруг споткнулся, полетел прямо в грязную лужу.

– Вставай! – тут же заорал молодежный руководитель. – Поднимайся, свинья!

Герхард не оглядывался – да никто не оглядывался – лишь бы самому не упасть. А ноги, кажется, стали ватными и передвигались так медленно, как бывает иногда во сне, когда кажется, что бежишь изо всех сил, а на самом деле остаешься на месте.

– Вставай, вставай же! Быстрей!

Это Мюллер пинками поднимал упавшего.

Вот наконец и сосна – а там, совсем близко – лагерь. Украшенные флагами и лозунгами палатки, дымящаяся полевая кухня, плац, флагшток: бьющийся на ветру алый стяг с черной свастикой в белом кругу. Рядом с флагштоком – всегда часовой в парадной форме – коричневая рубашка с черным галстуком и нашивками, отглаженные шорты, гольфы, в руках – самая настоящая винтовка.

– Гер-хард, Гер-хард, да-вай, да-вай! – это, конечно Эрих и друзья-приятели – Йоганн, Артур, Вилли…

– Гер-хард, Гер-хард…

Ну наконец-то!

Рванувшись из последних сил, Герхард упал на руки подбежавшим приятелям.

– Молодец, парень! Ты выдержал, выдержал – прибежал!

Герхард улыбался – теперь был повод немного погордиться собой. Скосив глаза, увидел, как у сосны, последним, уныло бредет белобрысый Фишер. Усмехнулся – он-то все ж таки добежал! Ну а Фишер… Горе неудачнику, горе!

Немного отдышавшись, Герхард подошел к рукомойникам, умылся – купаться в реке почему-то не очень-то хотелось, – заглянул в палатку и подошел к столпившимся кучей ребятам. Вместе со всеми, дождавшись очереди, протянул карточку, впившись глазами в подтянутого спортфюрера, отрапортовал:

– Герхард Майер, отряд «Орден», камерадшафт два… Зачет?

– Майер? – Спортфюрер усмехнулся. – Я видел, как ты бежал, сынок! Нужно больше тренироваться.

– Я обязательно буду!

– А куда ж ты денешься? Ну ладно – зачет.

Радостный Герхард отошел в сторону.

– Получил? Поздравляю! – хлопнул его по спине здоровяк Гамбс, Конрад Гамбс, камрадшафтфюрер – командир первого звена, противный толсторожий парень. – Тебе надо было позвать своего братца, Майер, вы ведь близнецы. Менялись бы – часть пути он бежал, часть – ты. Поди вас, отличи!

Герхард отвернулся. Какой циничный этот Гамбс! Наверное, у него в роду были евреи.

После сытного обеда – сосиски с капустой, овощной суп, пудинг – все отряды выстроились на плацу – баннфюрер награждал грамотами отличившихся в кроссе, после чего кратко высказался о каждом отряде.

– Начнем с пимпфов, – неожиданно улыбнулся он. – Они хоть и малыши, но здорово себя показали… В отличие от более старших отрядов. «Достойная смена» всю дорогу ныла, ничего себе – достойная смена! «Сыны фюрера» еле уложились в отведенное время – хлюпики. Может быть, вам сменить название, ребята? Отдельно скажу об «Ордене»… Карл Фишер, выйти из строя!

Герхард почувствовал легкий удар по плечу. Ну да, Фишер же стоял за ним, во второй шеренге. Подтянувшись, Герхард сделал четкий шаг вперед, на миг замер – и шагнул влево, давая возможность соратнику покинуть строй.

Худенький белобрысый Карл, старательно печатая шаг, вышел на середину плаца и испуганно замер.

– Вот он. – Длинный указательный палец баннфюрера Мюллера, казалось, уперся Фишеру в грудь. – Он не выдержал… упал… Но не рванулся вновь с новыми силами, как это и положено верному сыну фюрера, а малодушно пошел…. Просто пошел. Почему ты предал своих товарищей, Фишер? Отвечай!

– Я… – Слабый голос несчастного был сродни комариному писку. – Я не мог больше…

– Не мог? – Мюллер засмеялся и вслед за ним засмеялись все. Весь строй.

– А если б был бой? Ты бы тоже не смог, Фишер?

И снова злой смех.

Герхард содрогнулся, представив на миг, что это он стоит сейчас на плацу под презрительными взглядами товарищей, он, а не Фишер. А ведь так вполне могло случиться, Герхард тоже мог споткнуться, упасть, подвернуть ногу… Но обошлось! Герхард ощутил вдруг, как одновременно с жалостью в нем рождается и крепнет ненависть. Ненависть к неудачнику, ненависть, сопряженная с тайным страхом, что ты сам мог легко оказаться на его месте! Но в изгоях нынче другой, а не он, Герхард Майер. Не он! Не он! Не он!

Сердце сладостно пело.

– Фишер не будет наказан за свой подлый поступок, – неожиданно заявил баннфюрер. – Но он должен глубоко осознать его. Он и его товарищи… – Мюллер обвел взглядом притихший плац. – Отряд «Орден» завтра с утра повторит забег! В полной боевой выкладке.

Герхард похолодел.

– И если хоть кто-нибудь отстанет – побегут все. Весь лагерь.

А ведь он не пробежит, точно! Не уложится в полной выкладке… Что делать, что? Вздохнув, Герхард закусил губу. Нужно пробежать, обязательно пробежать, сегодня лечь спать пораньше…

– Равнение на-а флаг! – рявкнул баннфюрер. – Командиры отрядов – сдать рапорта!

– «Сыны фюрера» рапортуют…

– «Достойная смена»…

– «Орден»…

– Кто наш вождь?

– Фюрер!

– Кто наша мать?

– Германия!

– Кто мы?

– Надежда!

– Каков наш год?

– Год добровольца!

– Да здравствует фюрер немецкого народа Адольф Гитлер! Зиг…

– Хайль!

– Зиг…

– Хайль!

– Хайль! Хайль! Хайль!

Герхард, как и все, кричал так громко, насколько мог. Это было здорово, стоять сейчас вместе со всеми, плечом к плечу, чувствовать свою причастность к Великому германскому делу!

– Хайль! Хайль! Хайль!

Герхард – и все – были готовы сделать для любимого фюрера все!

По лицам многих текли слезы.

– Напра-а-во! Песню запе-вай!

Мы шли под грохот канонады

С товарищем, старым бойцом…

Вились на ветру знамена, сверкали пуговицы и значки, чеканя шаг, гитлеровская молодежь покидала плац под старинную военную песню «У меня был фронтовой друг». Мюллер говорил, что это – одна из любимых песен фюрера.

После линейки до самого вечера было объявлено «свободное время». Правда, провести его ты должен был так, как предписывалось: поиграть с товарищами в футбол или другие спортивные игры, искупаться, вернее – поплавать на время – под строгим присмотром спортфюрера Лемке либо посетить один из множества кружков: технический, авиамодельный, художественный, фотографический, любителей военной песни, любителей шахмат и шашек… ну, в общем, было куда пойти.