– Как же не говорил… Говорил, что ты уехал с братом Гуго фон Райхенбахом в Мариенбург по каким-то делам. Мы тебя ждали, ждали… Пока совсем уж тошно не стало в замке, ну а уж потом перебрались сюда. Ничего городок, веселый.

Раничев хмыкнул:

– Да и песни, я смотрю, вы веселые выучили.

– Савва на торгу списки купил. Случайно.

Ребята играли до самого вечера и, лишь когда стало смеркаться, положили инструменты наземь и, взявшись за руки, низко поклонились публике несколько раз, срывая заслуженные аплодисменты.

– Молодцы, молодцы, – подойдя наконец ближе, похвалил Иван. – Вижу, без меня времени зря не теряли.

Музыканты выкатили глаза:

– Боярин! Иване Петрович!

Обрадовались, запрыгали вокруг, заулыбались. Раничев тоже не скрывал радости – все ж таки свои! Рыжий причуда Осип Рваное Ухо, забавный, ловкий, пройдошистый; писец Глеб Мелентьев, черноволосый, сутулый, подарок Авраамия-дьяка; торговый приказчик Савва, светленький, кареглазый, с чуть смущенной улыбкой и приятным голосом, Ульяна… Ульяна… Похожая на мальчишку темноволосая дева с нерусскими миндалевидными глазами. Кажется, она больше всех обрадовалась возвращению Раничева, впрочем, и остальные явно были рады. И все же… И все же кто-то из них – предатель!

Впрочем, даже эта грустная мысль не омрачила приподнятого настроения Ивана. Черт побери! Он опять свободен, среди своих и может действовать. Кстати, и кой-какой человечек из местных на примете имеется – браконьер Отто Жестянщик.

Быстро темнело, в домах побогаче зажигали свечи, в тех, что победней, чадили плошки-светильники, а в совсем уж бедных лачугах уже ложились спать, чтобы завтра подняться вновь с первыми лучами солнца. По темно-голубому, быстро переходящему в фиолетовый цвет небу плыли золотисто-оранжевые дирижабли облаков, подсвеченные закатным солнцем. Было тепло и тихо, достопочтенные бюргеры не торопились расходиться по домам, подолгу простаивая у дверей, прощались с друзьями.

– До завтра, герр Ибсен, приятных вам снов!

– И тебе того же, Йоганн.

– Карл, дружище, не забудь завтра зайти за мною пораньше!

– Зайду. Только хорошенько привяжи своего пса.

Иван неспешно шагал рядом с веселящимися ребятами, время от времени поглядывая в небо, на черные тени печных труб, высоких крыш, флюгеров. Какое-то впечатление сказочности, нереальности всего вокруг, нахлынуло вдруг на него, и вдруг показалось, что из-за угла выйдет навстречу трубочист в высоком цилиндре, а потом кто-то закричит пронзительно-громко, как в старом советском фильме «Город мастеров» – «Дорогу герцогу де Маликорну»!

Трубочист действительно появился, только без цилиндра, грязный и весь измазанный сажей – Раничев счел это хорошим знаком.

Постоялый двор герра Зеппа Калиновски, «старины Зеппа», как его здесь все называли, располагался на западной окраине города, почти у самых ворот. Хорошо слышно было, как на городских стенах перекликалась стража, а на заднем дворе, у коновязи, иногда ржали кони.

Ребята снимали две комнатухи на втором этаже, одну из которых Ульяна уступила боярину. Раничев хотел было отказаться, но, махнув рукой, не раздеваясь, повалился спать – слишком уж устал за день. Сразу же провалившись в сон, Иван проснулся через какое-то время, уже раздетый и накрытый тонким лоскутным одеялом. Проснулся оттого, что кто-то гладил его по груди… Кто-то?

– Ульяна, – скосив глаза, прошептал Раничев. – Ты как здесь?

– Ну это ведь мои покои…

Было темно, и Иван протянул руку, ощутив голое плечо девушки. Осторожно погладил…

– Ульяна…

– Тсс!

Девушка тут же накрыла его губы своими. Ощутив жаркий вкус поцелуя, Раничев с наслаждением сцепил руки на спине Ульяны, чувствуя как к его груди все крепче и крепче прижимаются быстро твердеющие соски… Вот девушка тихонько застонала, дернулась…

В окно, сквозь щель меж ставнями, неожиданно заглянула луна, пустив по кровати узенький серебряный лучик. Иван засмеялся, словно бы стало щекотно, погладил девчонку по спине и осторожно высвободил затекшую руку – Ульяна уже спала.

Раничев посмотрел в потолок, потом – на луну через неплотно закрытые ставни. Задумался. Было – над чем…

В первую очередь, конечно, над чудесным спасением, затем – над странными следами, над ролью во всем этом орденского рыцаря Гуго фон Райхенбаха. Интересно как получается, оказывается, оба убийства следствие ничтоже сумняшеся повесило на каких-то пруссов! Что, не всех их еще крестили-поработили-ассимилировали? Выходит, не всех. Итак, официально убийцы – пруссы, неизвестно, откуда взявшиеся и непостижимым образом непонятно куда исчезнувшие. Пруссы! Тогда какого же черта было написано в письме, переданном при посредстве орденского брата Магнуса?! Значит, письмо поддельное… Пани Елена? Какой ей во всем этом смысл? Значит… Значит – Гуго фон Райхенбах! Стоп… С этого момента поподробнее. Допустим – он… Где появился сей рыцарь? В какой момент? А в момент охоты, у гати… У той же гати был убит несчастный мальчишка-паж, и там же – там же! – Раничев заметил следы танковых гусениц! Он бы и пошел по этим следам, проследил бы, куда они ведут, если б не брат Гуго! Настырный тевтонец просто вынудил Ивана сопровождать его, а затем, огорошив неожиданным обвинением, постоянно держал при себе или под присмотром кнехтов. И таким образом – отвлек! А затем привез в Мариенбург, заточил – ну пусть поместил под честное слово, не важно – в келье, а дальше… А дальше решил инсценировать побег! Ну да, кто еще, кроме высокопоставленных братьев, знает о том, какие ловушки располагаются в башне Данскер? Этак пойдет человек, ничего не подозревая, пописать или еще зачем – и на тебе, сгинет бесследно! Называется, сходил в сортир, вернее – в ватерклозет, так уж будет ближе к истине. Фон Райхенбах это, несомненно, знал. Он же – или по его приказу – открыл створки пола, поднял перекрывающую канал решетку… Интересно, что было бы, если б Раничев послушно отправился на датский корабль, рекомендованный в записке? Тут два варианта – либо и в самом деле уплыл бы с глаз долой в Ла-Рошель, либо… Либо – был бы использован для какой-то интриги. Какой? О, тут можно предполагать все, что угодно, от тривиальных обвинений Раничева в шпионаже до постановки на капитуле вопроса о правомочности великого магистра – как это так получилось, что у него узники сбегают? А может быть, еще хитрее, с дальним, так сказать, прицелом. Предположим, тевтонцы вовсе и не сомневались, что дон Хуан Рамирес именно тот, за кого он себя выдает – знатный кастильский гранд, пусть даже из обедневшего рода. И по возвращении на родину, а также и по дороге он, конечно же, в самых восторженных словах опишет рыцарей Тевтонского ордена и их неприступнейшую столицу – Мариенбург! Почему бы нет? Все может быть, еще неизвестно, в какую игру играет фон Райхенбах, с которым лучше бы больше никогда не встречаться.

И вот еще что… Как бы распознать предателя? Даже не так, пока бы просто вычислить, чего он хочет добиться? Понятно – вначале опорочить Ивана, а затем по-быстрому ликвидировать. Ясно и перед кем опорочить – перед рязанским князем. Зачем – тоже в принципе понятно – чтоб оттяпать спорные земли, а если повезет, то и все. Видно, откуда ноги растут у всей этой затеи – от игумена Феофана, от Феоктиста-тиуна.