– Не-е-ет! – донесся невнятный ответ.

– Что-о-о нет?

– Никогда… не буду…

Роза снова навалилась, прижала шею локтем. Вывернула Ингрид запястье, разогнула пальцы, вырвала ручку.

– Что ты задумала?

Молчание.

– Изувечить меня собиралась?

– Нет…

– Убить хотела?

Голова на полу дергалась из стороны в сторону.

– Убить?! Ах ты, лживая сука! Хотела зарезать меня?

– Нет… прости… нет…

Роза отпустила ее, задрала рубашку. Царапина, еле заметная. Склонилась к Ингрид, грубо ухватила за подбородок. Заставила посмотреть на себя.

– Да, хотела. Искромсать, уничтожить меня, вот что ты хотела. Как будто тебе мало…

Молчание.

– Как будто тебе мало…

– Но ведь не я…

– Что не ты?

– Ничего…

– Убить меня хотела, уничтожить! Спланировала все!

– Нет… все не так…

– А как? Объясни!

Сдавленные рыдания.

– Объясни, говорю!

– Я не хотела, не хотела… прости…

– Ты открыла люк!

– Да…

– Как…

– Я… не знаю…

– Не знаешь, как открыла люк?

– Нет…

Еще удар. Рука скользнула по чему-то мокрому.

– Нет, нет, прошу… я забралась…

– Забралась. На что?

– На стол… и стул…

– Ты забралась на стол и стул?

– Да.

– И хотела вылезти?

– Но, Роза! Сколько мне еще… Я хочу домой, пойми! Хочу домой, к себе! – Из носа ползли розовые пузыри.

– Тебе вообще не стоило сюда приходить. Ты разрушила мою жизнь, дважды. Дважды ты мелькнула в моей жизни – и каждый раз все уничтожила, подчистую.

– Если ты меня выпустишь…

Роза смотрела на Ингрид.

– Если ты меня отпустишь… я обещаю, что никогда, никогда больше не…

– Моя жизнь. Разрушена. Тобой.

– Пожалуйста, Роза… не знаю, что ты думаешь… но ведь не могу я остаться здесь навечно? Для тебя же лучше, если ты выпустишь меня. Если выпустишь.

– Заткнись!

– Здесь невозможно жить… ты же видишь, что я не могу здесь жить! Мы обе не сможем так жить.

– Точно.

– Меня будут искать. Об этом ты не подумала? Поймут, что я отправилась именно сюда и что именно ты видела меня последней. И тогда обыск, полицейские приведут собак, те возьмут мой след, и меня обнаружат.

Роза села. Привалилась к стене. Провела рукой по глазам.

– И что потом будет с тобой, Роза? Ты не подумала об этом?

Роза уже поднималась по лестнице.

– А как же, – ответила она, – подумала.

Оставила лестницу на месте, а люк открытым.

Взяла из шкафчика стакан. Открыла сумку, достала бутылку, налила, разбрызгивая, кампари, отпила. Положила на стол ноутбук. Включила. Успокоилась. Крикнула в сторону люка:

– Мы подпишем соглашение, ты и я! Своего рода мировое соглашение!

Увидела, как Ингрид поднялась и приблизилась к лестнице.

– Соглашение?

– Вот именно.

– И тогда ты меня отпустишь?

Роза смерила ее взглядом сверху вниз.

– Ну и вид у тебя, – мягко произнесла она. Опустила руку в сумку, достала прохладный шелк Швырнула в лицо Ингрид: – Взяла специально для тебя. Подумала, что тебе, пожалуй, нужно переодеться.

Бюстгальтер повис на плече. Трусики упали к ногам.

– Возможно, ты не в курсе, но тебе не мешает сменить белье.

Ингрид взяла бюстгальтер, всмотрелась.

– Это мое?

– Все это твое. Не узнаешь собственное тряпье?

– Да, но…

– Принесла для тебя. Хотя ты и не заслужила. Но я принесла.

В ушах вновь зазвучала песенка про улитку. Податливый водяной матрас. Сплетенные тела, ее широко разведенные бедра. Порой он находил ее руку под столом и клал себе на пах. Улыбался ей над тарелками. Осторожно, призывно – ты ведь не станешь надо мной смеяться из-за этого? Из-за того, что я хочу тебя так, что не могу с собой совладать. Это наша тайна, твоя и моя. Пили кампари, и оно разжигало во мне страсть, хотя обычно я воздерживалась от алкоголя. После Леонарда. Своего рода епитимья. Никогда больше, хватит с меня. Но потом пришел ты и освободил меня от обета.

Ингрид кашлянула. Ингрид. Он и с ней проделывал то же самое, те же ритуалы, те же игры. Глаза заволокло красной пеленой. Стоит здесь, нюхает одежду, переводит кислород.

Роза услышала свой сухой голос:

– Переоденься. Не буду смотреть.

– Ты…

– Что я?

– Ты была у меня дома?

– Достала из твоих ящиков. Из шкафа в твоем уютном гнездышке.

– Как ты вошла?

– А это играет какую-то роль?

– А Титус? Титус! – Точно крик из бездны, эхом.

– А что Титус?

– Пожалуйста… Ты знаешь, как он?

– Знаю, – спокойно сказала Роза.

– Как?!

– Он понял, что ты больше не в состоянии выносить все тяготы.

Ингрид отбросила лифчик. Поставила ногу на ступеньку, немного поднялась. Одна рука висит, гротескно вывернутая.

Роза отхлебнула кампари.

– Стой там, где стоишь, ни шагу больше.

Ингрид сползла обратно. Разрыдалась:

– Но ведь это неправда!

– Что именно?

– Что я не в состоянии выносить…

– Еще какая правда. Смертельно больной муж – такая обуза. Он понимает. Так что не винит тебя.

– Но ведь я никогда не говорила ничего подобного!

– Кампари хочешь, Ингрид?

– Что?

– Думаю, вы его попивали. Он обожал кампари. По-моему. Мне тоже нравится, есть в нем что-то особенное. Вот, купила бутылку. Когда подпишешь договор, сможем отметить.

– Что еще за договор?

– Парочка писем. Я уже подготовила, так что тебе надо только подписать.

– Что за письма?

– Одно для Титуса. И еще одно, для Марии. Для твоей сестры. Завтра утром отправлю, а в пятницу письма дойдут.

– Титус… – прошептала Ингрид. – Ведь он не…