– Мисс Эбигейл. – Некко понижает голос. – Мой брат Эррол жив. Он не погиб. И мама знала, что он жив.

– Как ты узнала об этом? – спрашивает мисс Эбигейл.

– Я видела его.

– Когда?

– Сегодня. Когда я отправилась в Зимний Дом, чтобы забрать ранец Тео.

– Постой! – перебивает Тео. – Твой брат был там?

Некко кивает.

– Но ты же говорила, что была одна. – Тео старается скрыть гнев, прорывающийся в ее голосе. – Господи! Может, это он забрал ранец? Может, это он разгромил твое убежище? И он – тот самый парень, которого выслеживал силач Пруденс, верно? Черт возьми! Что, если это он убил Гермеса?

Некко качает головой.

– Это не он.

– Почему ты уверена в этом? Я хочу сказать, ты же много лет не встречалась с ним, верно? Ты думала, что он умер. Неужели ты считаешь, что хорошо знаешь его нынешнего?

– Он мой брат!

– Это еще одна вещь, которая донимала меня, – говорит Тео. – Если он на самом деле твой брат, то почему о нем не упоминается ни в одной статье о том, что случилось с твоей семьей? Или в некрологе твоего отца? Разве ты не заметила? Его как будто не существует, он словно воображаемый друг или призрак.

– Он существует, – говорит Некко. – И он не призрак. – Она смотрит на мисс Эбигейл. – Скажите ей. Скажите, что Эррол настоящий. Что он мой брат.

Мисс Эбигейл снова зажигает свой факел, набирает в рот огненную жидкость и выдыхает пламя, аккуратно разбрызгивая пылающие капли.

Пруденс приходит в восторг.

– Это замечательно, – говорит она и хлопает в ладоши. Мисс Эбигейл поворачивается к ней, и Тео думает, что сейчас Пруденс выбранят: это духовная церемония, а не какое-то цирковое представление. Но Эбигейл широко улыбается, показывая зубы, красные от зелья. Старуха встает, берет в руки кожаный кисет, который висит у нее на шее, и подходит к улыбающейся толстухе из кафетерия. Она держит кисет над головой Пруденс, где он описывает медленные круги по часовой стрелке.

– Ты была избрана, – говорит мисс Эбигейл. – Зелье выбрало тебя.

– Ее? – недоверчиво спрашивает Тео. – Но почему?

Вроде бы эти женщины ясновидящие, так почему они не видят, что именно она больше всех нуждается в зелье? В том, что действительно может спасти ее задницу?

– Пру появилась здесь по особой причине, – говорит мисс Эбигейл.

– Ну да, потому что у нее был автомобиль? – фыркает Тео.

– Что случится, если я вдохну его? – спрашивает Пруденс. – Что оно сделает со мной?

– Оно проникнет в тебя и навсегда изменит твою жизнь, – отвечает мисс Эбигейл.

– Да, – без тени замешательства говорит Пруденс. – Я приму его.

Мисс Эбигейл осторожно развязывает кисет, достает щепотку алого порошка и кладет на ладонь Пруденс.

– Вот так, – говорит старуха и кладет вторую щепотку себе на ладонь. Она зажимает большим пальцем одну ноздрю, подносит зелье к лицу и быстро вдыхает его одной длинной затяжкой.

Теперь старуха смотрит, как Пруденс зажимает большим пальцем левую ноздрю, подносит ладонь к носу и делает вдох.

– О-ох! – с улыбкой произносит Пруденс и закрывает глаза. – Ох, боженьки.

Сначала тепло пробегает по носовым пазухам, потом проникает через горло в грудь, легкие и сердце, а затем излучается наружу. Это теплое, греющее ощущение, сопровождаемое странным покалыванием, как будто Пруденс ощущает каждую молекулу воздуха. Она чувствует дым, чувствует дыхание всех этих женщин, дыхание реки. Все вокруг живое – чудотворный гобелен запахов, звуков, оттенков и вкуса. И Пруденс – часть этого, она всегда была частью этого.

Боль покидает ее тело.

Она никогда не чувствовала себя такой живой, как сейчас, прямо в этот момент.

Она встает – ее ноги подобны двум прочным древесным стволам – и начинает танцевать, глядя на костер перед собой, пламя которого взмывает в небо красочными спиралями, соединенными со звездами наверху. Она проделывает свои цирковые трюки: грациозный пируэт, наклон и прыжок. Она легкая, как перышко. Река протекает за ней и внутри нее, огонь сверкает перед ней и внутри нее. Она – все и ничто одновременно. Она – цирковая толстуха. Она – Великая Мать. Она породила большой, круглый и прекрасный мир и теперь она танцует.

Женщины глотают пламя вокруг нее и гудящими голосами выводят песню с восхитительной мелодией, выдыхая дым из ноздрей. Мисс Эбигейл вручает Пру факел, и та опускает его в пламя и машет им в воздухе – пылающая сахарная вата, маленькая комета, ее любовь к мистеру Марселю, ее мечты о цирке.

– Быстро глотай огонь и закрывай рот, – командует мисс Эбигейл. – Не вдыхай. Будь одним целым с пламенем.

Пру действует без промедления. Она женщина, которая хорошо знакома с голодом, она никогда не насыщалась до конца. Она знает, что надо делать, знает, как широко открыть рот и пригласить огонь внутрь, а потом закрыть рот… и тут наконец, единственный раз в своей жизни, она ощущает полноту и насыщение. Она стала чем-то большим, чем раньше.

Она – Глотательница Пламени.

Дым струится из ее ноздрей и рта, и она получает видение, когда раскачивается перед пламенем лагерного костра. В огне она видит голубой дом, и мистер Марсель находится внутри, но он не знает, что дом горит, не понимает, в какой опасности он оказался. Она зовет его и пытается предупредить.

– Оставайся на месте, – обращается он к Пру.

Потом она видит, как мистер Марсель сидит на диване рядом с женщиной с отбеленными волосами. Ее дыхание наполнено запахом виски, и она говорит ему лживые слова, но это не имеет значения, потому что Фред видит неправду. Он близок, очень близок к тому, чтобы открыть истину. Потом он вдруг превращается в миниатюрную копию самого себя, в проволочного человечка из ее цирка – руки подняты над головой и удерживают на весу невероятно большую штангу.

Пру смотрит на огонь и видит в пламени свой маленький цирк. Но пока она смотрит, он расширяется и увеличивается в размерах. Он оживает, становится большим и настоящим прямо здесь, под мостом. Она видит большую арену, и все Глотатели Пламени танцуют там и вращают огненные жезлы. Они носят красочные цирковые костюмы красного и оранжевого цветов, усыпанные блестками и бусинами, которые ловят блеск пламени, мерцают и переливаются. Она видит билетера и очередь, которая тянется вдаль, до конца моста и до вершины холма за ним. И видит слона. Огромного золотого слона в лучах прожекторов, а она сама восседает наверху и посылает воздушные поцелуи зрителям, потому что они пришли посмотреть на нее. И она открывает рот, чтобы поведать им тайну – главную тайну, ради которой они собрались здесь.

– Огонь – это жизнь, – говорит Пруденс. – Все огни – огонь. Каждый из нас имеет огонь, пылающий внутри. Разожгите свой огонь.