Сыро, промозгло, грязно, темно. В звуках бесконечно падающих капель так легко спрятать чужие шаги и постороннее присутствие — потустороннее в том числе, что лично меня напрягало больше всего. Но лорд-некромант, видимо, считал иначе. По его бодрому шагу и благодушному настрою складывалось впечатление, что чудеснее погодки для вечернего променада не сыскать.

— Рада хоть в чем-то быть полезной, — пробурчала я, поеживаясь от порыва холодного ветра. — Только вам-то коса зачем?

— Строго говоря, мне она как раз без надобности. Но именно что-то подобное я давно и подыскивал — отличная работа! Действительно отличная, не чета нынешнему барахлу.

Некоторое время мы шли молча, ибо я пыталась осмыслить ответ начальства. Поняла, что ни гуля не поняла, и все-таки уточнила:

— Если вам не нужна, но и нужна тоже… для кого-то выходит?

— Выходит, — дин Элройен обернулся и в свете неверного некромантского пламени улыбка на его губах выглядела зловещей. — Не отставай давай. Почти пришли, вон калитка.

Я вновь передернула плечами, только на сей раз вовсе не от холода. Как бы так объяснить. Вот стоит перед вами красивый мужчина, не обделенный и умом, и силой, и чувством юмора. Но при этом в одной руке у него коса в лучших традициях жнецов в капюшонах, а в другой — серебряный канделябр с пятью рожками. К слову, капюшон и в самом деле присутствовал, спасая лорда-некроманта от дождика. И все это непередаваемое великолепие подсвечивается мертвенным племенем свечей.

Впечатлились? Я так точно.

Перевела тоскливый взгляд с жутенькой ухмылки руководителя на такой же не вдохновляющий пейзаж за его плечом. Стиснула покрепче зубы и напомнила себе: отчаяние — не мой путь, мой путь — главный вход на погост. Но это ненадолго!

В смысле, осталось совсем немного помучиться, и прощай ненавистные могилки вместе с умершими разной степени бодрости. Забуду всю эту некромантию, как страшный сон, и сдамся на милость Хмелиуса. Думаю, преблагая богиня Пшенка против не будет — брат все же. Можно сказать, останусь в семье.

Я тряхнула головой, избавляясь от налипших на лоб прядей и заодно прогоняя дурацкие мысли, поспешила за дином Элройеном. Он отставил косу в сторону и, словно паук, переплетал магические нити защиты, опутывающие периметр кладбища. Заунывно скрипнули ржавые петли, из-за туч проступили бледные полосы звездной пыли. Без лишних слов, зато очень выразительным жестом меня пригласили туда, куда живой и здравомыслящий человек хотел бы попасть в последнюю очередь.

Что ж, рабочие будни — у каждого они свои.

В стремлении не отстать, не потеряться, ни во что не вляпаться и всяческие прочие «во избежание» я буквально на пятки руководству наступала. Сразу за оградой пришлось в полной мере ощутить всю «прелесть» врожденного дара — пространство давило, вымораживало изнутри и однозначно намекало, дескать, а вот и ты — мой способ пообщаться с соседней гранью реальности.

Тут и без вступительного слова препода или краткой брошюрки с базовыми некропараметрами захоронения было ясно, что кладбище старое, условно мирное и подверженное сильному внешнему воздействию магического поля. На ум пришло неожиданное: если где и пасти экспериментально модифицированных некрочервей, так лучше места и не придумаешь. Пискуша, видимо, тоже это просек, ибо шумно закопошился в своей банке, требуя свободы.

— Что скажешь? — поинтересовался дин Элройен и резко затормозил.

Поскольку при этом он еще и обернулся, я больно впечаталась в грудь лорда-скалы. Хотя, судя по ответному шипению, столкновение жестянки с ребрами он тоже не оценил. Пискун громко пожаловался на сотрясение.

— Скажу, что просто счастлива, что пониже ростом черенка этой косы. Но вот подсвечник тоже вполне ощутимое оружие в некоторых обстоятельствах.

— А ты дистанцию соблюдай, — отодвинулся от меня Дэмис Элройен. — Чего жмешься, будто кладбищ не видывала. Кстати, я именно о нем и спрашивал. Твои выводы?

— Больше столетия точно, подконтрольное, мирное… хоть и не спокойное. Тихим тоже не назвала бы, возможно, есть какие-то свои четко установленные порядки. Ну и подпитка чувствуется — теперь буду знать, как это ощущается в фиолетовом секторе.

— Не густо, — подытожил главный некрос. — Но более-менее верно, без грубых ошибок.

Он снова отвернулся и побрел куда-то между могил. Зависающие над ними светляки в панике шарахались в стороны от близости некроманского пламени. Я помянула рогатого и припустила за начальством.

— Первому официальному захоронению под триста лет. Но до этого были тут и другие посмертия, более старые, не погребенные как положено. Место под погост неспроста отрядили, эманации смерти давно отвоевали здесь главенствующий окрас магического поля. Также имеются и неофициальные похоронки, считай, контрабанда — половина из них те еще подарочки. И самый смак — перезахороненные древние останки некогда вполне бодрого мертвеца, неплохо организовавшего себе второй шанс на существование. Он держал в страхе эти земли и здравствовал, если так можно выразиться, получше многих живых.

— Здесь похоронен вампир?! — вскрикнула я и сама испугалась собственного голоса, потревожившего вязкую и неестественную тишину этого места. Прокашлялась и спокойнее добавила: — Местные жители совсем дураки?

Дин Элройен указал косой вправо, где над гладенькой могильной плитой склонил ветви ракитовый куст.

— Вон там.

Признаться, первым порывом у меня было продемонстрировать руководству то, в чем я действительно сильна, и организовать знатный забег через препятствия. Потому что постоять на могилке ветхого упыря — это последнее, что я хотела бы сделать в своей жизни. Но как выяснилось, с выводами я поспешила.

— Идеальное место для жертвы твоих надругательств. Пошли, вытряхнешь червя на плиту, дальше он сам разберется.

Сглотнув ком в горле, побрела куда велено. Сипло уточнила:

— Он… э-э-э, точно теперь упокоен? Вампир этот.

— Ну как сказать, — хмыкнул дин Элройен. — Да ты не волнуйся.

Его ответ ничуть мне не понравился и не обнадежил. Вот ни капельки. Издеватель этот лорд, как точно подметил Лукас.

— А на местных зря ругаешься, они как раз-таки скорее удавятся, чем родню рядом с таким соседом положат. Когда почтенного затейника второй раз утихомирили, здесь и намека на город и погост не было — пустырь, бурьяном поросший, глушь да буераки. Говорю же, древний тип, промышлял тут еще до объединения земель и установления монаршей власти.

Мы остановились у выбранного Дэмисом Элройеном места, я поставила банку из-под печенья и открыла крышку. Присмотрелась к надгробию с истершимся посланием. Текст уже не разобрать, зато отметила закручивающиеся над ним бледно-фиолетовые энергетические сгустки, больше похожие на дымку.

Пискун деловито выполз, потянулся, зевнул и принялся методично обследовать поверхность надгробия. Время от времени он раскрывал пасть, словно пробуя на вкус то воздух, то сам камень.