– Чье?

– Котриарха.

– Считай – получил. Во-вторых?

– Во-вторых, нужна предельная концентрация магической силы. Нашей, даже если мы соберемся все вместе, не хватит.

– Зачем тогда ты нам это рассказываешь? – рассердилась Снотра. – Зачем душу травишь?

– Затем, что надо обращаться к эльфам. Все честно рассказать, главным образом об опасности для Мимира, Альвис соберет экстренный Совет, а магической силы Совета, сами знаете, хватит на сотню дворцов.

– А расстояние? – с сомнением качнул головой Богарди. – Где мы и где Совет…

– Что для них расстояние? Фантом создадут да жахнут.

– Расстояний для них не существует, – подтвердила Шона. – Выходит, все же надо обращаться к деду.

– Постойте, – вдруг спохватилась Снотра. – А гости? Они тоже позабудут все то, что сегодня видели? Это же…

– Еще раз придут, – отрезал Лирай. – Это для общего развития полезно.

Головоломка не решалась. С какой стороны ни подступись – тупик. Пётр, Бастет, Скифский кот, исход живых котов, пропажа скарабея…

С последним, пожалуй, проще всего, крохотный жучок, закатился куда-нибудь под ковер или за плинтус. Может, при вечерней уборке отыщется. Если уже кто-то из гостей не подобрал. Не догадаются ведь, что из коллекции, решат, что такие же гости обронили. В карман, да и домой. И все, нет скарабея.

– Хоть ты бы чего-нибудь намекнул, – директор тоскливо уставился на зубастого кота, мирно стоящего посередине стола. – Волшебник ты, что ли? От бабушки ушел, от дедушки ушел, в стену залез, из шпалеры вылез. А в воздухе как держался? – застывший экран монитора показывал картинку Скифовой левитации. – Куда шел? Откуда? Чего делать собирался?

Кот молчал.

– А вы, Пётр Алексеевич, – продолжил директор, – вас каким ветром с трона снесло и на лестницу занесло? Чего на месте не сиделось? Погулять вышли? Сказали бы, я б сопроводил. Негоже императору одному ночью без сопровождения… Хотя вам всегда на условности плевать было. А мне-то теперь что делать прикажете? Объявить во всеуслышание, что да, Пётр по ночам оживает и по дворцу разгуливает? Нагулялись? Руки-ноги целы?

Выщелкал на экране монитора квадратик, отвечающий за Петровский зал. Увеличил. В немом кино показывали двух реставраторов, копошащихся возле Петра. Император сидел без мундира в одной белой рубахе. Видно, после осмотра фигуры его уже стали одевать. Точно. Один из реставраторов снял мундир с соседнего стула, встряхнул. Тут же бросил обратно и стал оглядываться по сторонам, словно бы что-то искал. Потом присел на корточки, зашарил ладонями по ковру. Второй тоже оторвался от работы и присел рядом. Теперь они шлепали руками вместе.

Что-то потеряли? Что? Пуговица с мундира отлетела? Первый реставратор вдруг резко, не вставая, так что почти лег на ковер, переместился к углу, что-то накрыл ладонь, поднял, показывая второму. Камера смотрела прямо на них, лица реставраторов выражали крайнюю степень удивления. То, что лежало в ладони первого, переместилось в ладонь второго. Теперь они, склонившись, разглядывали ЭТО вместе, оживленно переговариваясь.

«Два что у них там?» – директор заволновался. Не отрываясь от экрана, попросил секретаршу:

– Свяжитесь со смотрителем Петровского зала, узнайте, что там реставраторы на полу нашли?

Видимо, ровно в этот момент интерес к находке у реставраторов пропал. Один из них сунул найденное в карман своего халата, еще раз тщательно встряхнул мундир, и они принялись за облачение императора. Вошел смотритель. Короткий диалог. Смотритель что-то говорит в рацию.

– Дмитрий Борисович, они какого-то скарабея нашли, из кармана Петра выпал, – доложила секретарша.

– Скарабея?! – если бы сейчас было сказано, что из кармана императора выпал орден Андрея Первозванного, честное слово, директор удивился бы меньше. И – меньше обрадовался.

– Пусть ничего не трогают, – приказал он. – Я иду к ним.

Отмахнулся от толпы в приемной – потом! – и почти бегом припустился к Петру.

– Скарабей, скарабей, – тихо бормотал себе под нос. – Навозный жук. Чуть ли не любимейший символ египтян. Олицетворение живородящей природы. Никто его не рожает, никто не высиживает. Является в мир сам по себе. Из воздуха и света. И сам излучает свет и тепло. У солнечного бога Хепри голова скарабея. Трудяга. Катает и катает задними лапками свой навозный шарик, причем всегда с востока на запад, вровень с солнцем…

Как он оказался в кармане мундира? Пётр положил или сам запрыгнул? Пётр Египтом интересовался, несомненно, и мифы о скарабее слышал. Значит, не мог не знать, что именно скарабей должен сопровождать человека в царство мертвых и там помогать ему очиститься от всех гадостей, что человек успел натворить при жизни. То есть обновиться. И тогда обновленный человек способен воскреснуть для новой жизни.

Так-так-так. Значит, Пётр Алексеевич решил вернуться? С помощью скарабея? Стало быть, за ним ночью и ходил? Так зачем отбирать жука у Баст? Просто изо лба выдирать? В Египетском зале других скарабеев полно, вполне можно подходящего выбрать.

Ну, хорошо. Забрал скарабея, думал, что тот, как жуку и положено, поможет ему преодолеть все препятствия. А скарабей не помог. Скорее, наоборот – взял да и стреножил императора. За Бастет рассердился?

Я бы тоже рассердился: зачем такую красавицу обижать?

А если рассердился, отчего обратно не улетел? Навозники ведь в этом смысле уникальны: могут летать, почти не раскрывая надкрылий. Все законы аэродинамики к черту! И он не просто летает, а еще и по пути следования мух отлавливает! А муха, она же просто исчадие ада. Движется хаотично, без всякой системы, попробуй угадай, куда через миг развернется. Скарабей как-то угадывает. Какую-то уникальную систему наведения природа для навозника сотворила.

Американцев это очень интересовало. Пытались разгадать полет скарабея, чтоб применить в управлении ракетами «земля-воздух». Не один десяток лет бились – без толку.

Так. Скарабей летает, не используя крыльев. Скифский кот мог так же лететь? Кажется, появляются какие-то общие ниточки. Может, удастся размотать клубок?

Значит, Бастет для скарабея, скарабей для Петра.

Скифский кот. Он в эту цепочку не вписывается. Хоть и летает как скарабей.

Ладно-ладно, сейчас увижу скарабея и все пойму.

Если б в тот момент Дмитрий Борисович мог услышать себя со стороны, то, скорее всего, повернул бы назад и вызвал врача. Но директору было не до этого.

Почти бегом ворвался в Петровский зал, сильно озадачив реставраторов: чтобы глава Эрмитажа вот так – запыхавшись, шарф на одном плече болтается, вот-вот сорвется, очки запотели, лоб потный, руки дрожат…

– Где? – требовательно протянул руку. – Скарабея!

Реставратор достал из кармана жука, вложил в мокрую ладонь директора.