Котофанка Галя заглядывала в подвал каждые полчаса. Или еще чаще. Сначала просто звала «кис-кис», потом пыталась выманить кошек на разные вкусняшки, третий раз пришла конкретно за Мартином.

– Мартин, Мартюшечка, мальчик мой, выходи! Тебе на работу пора! Теймураз тебя в мечеть возьмет. У его брата свадьба, хотят с тобой сфотографироваться. Говорит, если Мартина не будет, свадьбу придется отменять.

Никто никогда не узнает, каким усилием воли Мартин не отозвался на этот зов.

Потом Галя забегала уже просто так и все время проверяла миски, в которых с самого утра лежала нетронутая еда.

Время давно перевалило за полдень, а кошки сидели совершенно голодные. И это при том, что кроме полных мисок обворожительный запах источали Галины сухарики и принесенные ею же кошачьи лакомства, которые дворовые видели только по большим праздникам.

– Я, наверно, с голоду умру, – жалобно сообщила Морковка. – Я и так тощая, а сейчас вообще кишки к позвоночнику прилипли.

– А у меня уже голодный обморок, – пожаловалась Маркиза. – На лапы встать не могу, все перед глазами кружится.

– Мои тоже жалуются, – доложил заглянувший на разведку Рубик. – Гюльчатай ноет, что в глазах от голода темно, а Синеглазка плачет, что шерсть из хвоста выпадать начала. Но мы держимся! Хотя, честно говоря, когда я сейчас к вам по лазу пробирался, сам несколько раз головокружение почувствовал.

– А ну хватит! – рявкнул Бен Ладен. – Что за разговорчики? Баб еще могу понять, но ты – мужик! Головокружение он почувствовал. Мои когти почувствовать не хочешь?

– А сколько еще нам до штурма ждать? – спросил Пуша, тоже пробравшийся в Большой Кошачий.

– Этого никто не знает, – задумчиво проговорила Пуська. – В том-то и беда. Это может случиться в следующую минуту, а может – через пять часов.

– Почему через пять? Как через пять? – заволновались кошки. – Мы так долго не выдержим!

– Потому что через пять часов музей закроется, не оставят же они котов в клетках еще на сутки.

– Через пять часов ша штурм уже идти будет некому, – обреченно вымолвила Маркиза. – Вымрем от голода.

– Вообще-то даже в период наступательных боевых действий армию полагается кормить. Я бы сказал, особенно в период наступательных боевых действий. Причем штурмовым батальонам дают усиленное питание, – гордым тоном всезнайки высказался Василий.

– А мы – штурмовой батальон? – поинтересовался Фигаро.

– А я вообще фотосессию пропустил, может, главное событие в жизни, – грустно вздохнул Мартин. – Меня сегодня лично в мечеть звали.

– Ты что, мусульманин разве? – удивился не присутствовавший при Галином визите Пуша. – Никогда бы не сказал.

– Почему обязательно мусульманин? Мечеть – историческое здание, памятник архитектуры, а я там никогда не был. В Исаакии фотографировался, в Казанском тоже, даже у Спаса-на-Крови снимался, про мечеть даже не думал. Я вообще на ту сторону Невы ни разу не перебирался. А здорово было бы мимо Петропавловки проехать, Ростральные колонны вблизи увидать. И не пешком, заметьте, мне личный лимузин подавали. А так – ни себе, ни людям. Галя сказала, что без меня вообще и свадьба не состоится. Я-то ничего, стерплю, а молодых жалко. Как бы невеста с горя в Неве не утопилась.

– Ничего, – утешила Пуська, – не переживай. На твой век еще свадеб хватит, вон они как подорванные женятся и женятся.

– А потом разводятся, – хмыкнула Маркиза. – Я из-за этого на улице оказалась. Сначала сюси-пуси, любовь-морковь, давай котеночка заведем, пока ребеночка нет, потом в телефонах друг у друга копаются: кому это ты пишешь? А с кем ты о встрече договариваешься? Бах! Наш брак был ошибкой, разойдемся по-мирному. И котенок уже никому не нужен. Неделю шлялись по разным компаниям, вот тогда я точно чуть от голода не сдохла – еды-то не оставили! В форточку вылезла, чуть с карниза не сорвалась, когда до помойки добежала, думала – большего счастья в жизни и быть не может.

– Очень трогательная история, – смахнула слезу Пуська. – Но у тебя хотя бы была возможность добраться до помойки…

– Между прочим, в самое голодное время женщинам и детям всегда первым давали еду, – сообщила Морковка. – Так положено. Чтобы род не прервался.

– Нас это не касается, – напомнил Трофим. – Значит, и закон этот не работает. Вообще, хватит душу бередить, неужели потерпеть не сможем для благого дела? Вспомните, каково сейчас нашим товарищам в застенке перед лицом неминуемого членосечения?

– Не думаю, чтобы они тоже отказывались от еды, – высказался Гоа. – Перед операцией всегда дают усиленное питание.

– Ага, только оно в горло не лезет, – хмыкнул Бихар.

– Мне – лезло, – возразил Гоа. – Я подошел к вопросу философски: если нельзя изменить ситуацию, надо поменять свое отношение к ней. Операция была неизбежностью, а неизбежность всегда лучше встречать сытым.

– Ну да, дадут сигнал к штурму, а у нас ноги не идут, – слезливо проканючил молчавший доселе Батон. – Война войной, а обед по расписанию!

– А ну заткнулись все! – крикнул Бихар. – Бен Ладен говорить будет. А тебе, Батон, вообще давно пора на голодовку сесть, идешь, пузо по полу волочится, как у беременной кошки.

– Значит, так, – зловеще начал Бен Ладен, – я так понимаю, это бунт? Пораженческие настроения? За вражеский сухарь вы готовы продать свои ум, честь и совесть? Предать товарищей?

– Что вы, что вы, – залебезила Пуська. – Просто у меня, все знают, строгая диета. При моем заболевании очень важно принимать пищу по часам. Но я готова потерпеть.

– Вот, – немного смягчился Бен Ладен, – берите пример. Конечно, как командир я должен заботиться о наиболее слабых. Поэтому женщин и детей все же придется накормить.

– А стариков? Старики самая незащищенная категория, – прошамкал Тихон. – Гуманность любого общества…

– Заглохни, а? – вежливо прервал его Бен Ладен. – Договорить дай.

– Пожалуйста, пожалуйста, – тут же сдался Тихон. – Я просто хотел напомнить.

– Думаешь, командир без тебя не знает? – ухмыльнулся Бихар. – А ну все тихо!

– Продолжаю, – высокомерно произнес Бен Ладен. – Поскольку детей среди нас нет, то остановимся на женщинах и стариках. Я принял решение. Сегодня еду с кухни разносит новенькая. Кто-нибудь с ней знаком?

Все промолчали.

– Я так и думал. Судя по ее поведению, к кошкам она равнодушна. За три дня работы не поинтересовалась ни нашими именами, ни нашими привычками. Даже то, как грубо она наваливает в миски еду, говорит о ее полном пренебрежении к своим обязанностям.

– Морду расцарапать, да и все, – проворчал Фигаро.

– Лучше колготки располосовать, пусть вся в стрелках ходит! – предложила Маркиза.

– Отставить, – приказал Бен Ладен. – Сегодня нам это на руку. Через пару часов новенькая понесет вечернюю порцию. Как только наблюдатели у амбразур ее заметят, тут же дают сигнал. И по этому сигналу женщины и старики немедленно приступают к еде. В результате, пока новенькая дойдет до подвала, миски должны быть пустыми, а женщины и старики сытыми. Она вновь наполняет миски, и когда Галя заходит в подвал, что она видит? Те же самые полные миски, словно бы никто ничего не ел. То есть нас по-прежнему нет!