В пункте же 9-м сообщалось:

«Его императорское величество соизволил отпустить с Вами 25 золотых и 300 серебряных медалей. Вручите оные… князькам или родоначальникам американским, которые примерные оказали опыты верности и повиновения… Позволяется Вам удостоить сей награды и россиян, человеколюбивым обращением с дикими приобретшим их к себе любовь и доверенность или оказавшим успехи в земледелии, кораблестроении и других полезных хозяйственных заведениях».

Из этих-то запасов старшине сахалинских айнов и была потом пожалована Хвостовым серебряная медаль на Владимирской ленте.

На «Святой Марии» Резанов доставил в недавно заложенную Барановым столицу Русской Америки Ново-Архангельск не только медали, но и припасы. А весной 1806 года он отбыл на корабле «Юнона» с визитом в испанский Сан-Франциско. Резанов в положении калифорнийских дел разбирался хорошо и, мысля здраво и дальновидно, хотел подготовить организацию там земледельческой базы РАК (позднее его идея была реализована с основанием в Верхней Калифорнии Форт-Росса).

За четыре года до этого Резанов овдовел, и теперь полюбил вновь — дочь коменданта испанской крепости Сан-Франциско Марию-Кончу де ла Консепсьон д’Аргуэльо, и был с ней помолвлен. Личные и политические перспективы Резанова радовали, однако заключить официальный брак между православным и католичкой было непросто. Отец Марии-Кончиты взялся ходатайствовать перед папой римским, а Резанов срочно выехал за разрешением в Петербург. К тому же необходимо было отчитаться, обсудить наметившиеся перспективы, поделиться замыслами и т. д. На всю дорогу туда и обратно могло уйти два года, но отец и невеста согласились ждать.

На обратном пути в русскую столицу Резанов заболел и 1 (13 — по европейскому стилю) марта 1807 года в Красноярске умер. Кончита же навсегда осталась невенчанной вдовой. Она ждала Резанова тридцать пять лет. Узнав о его смерти — о чём отдельно, она дала обет молчания. А через несколько лет приняла постриг в монастыре Монтеро под именем Мария Доминго.

О трагической этой любви писали позднее Брет Гарт и Андрей Вознесенский, об этом пели в театре «Ленком» в мюзикле «Юнона и Авось», и эта почти невероятная в жизни, а не на сцене театра история действительно способна потрясти душу. Однако на неожиданную, вообще-то, смерть Николая Петровича Резанова можно посмотреть взглядом Шекспира, имея в виду не только Ромео и Джульетту, но и… леди Макбет. Особенно это уместно, если вспомнить о «неожиданной» смерти резановского тестя Шелихова, да и о смерти Павла Первого. Обе эти смерти подрывали тихоокеанские акции России самым решительным образом, сохраняя и укрепляя здесь англосаксонские перспективы.

Уход Резанова с арены событий в небытие, безусловно, тоже повлиял на долгосрочные перспективы Русской Америки самым отрицательным образом. Его смерть была тоже так кстати для кое-кого в Лондоне, да и в Вашингтоне, так выгодна вполне определённым мировым кругам, что волей-неволей задумываешься — была ли и она случайной?

В то время, для будущего Русской Америки во многом решающее, этапное, российскому тихоокеанскому геополитическому проекту жизненно необходима была крупная — под стать замыслам и потенциалу — фигура.

Кто мог стать ей?

Свояк Резанова и его содиректор по РАК Михаил Булдаков проявил себя талантливым торговцем и администратором, но всё же не выдающимся державным умом. Он был лично знаком императору, но серьёзного государственного влияния в России Александра I не имел.

Выдающийся правитель российских американских колоний Александр Андреевич Баранов был и торговцем, и администратором, и дальновидным, говоря языком современным, геополитиком. Но Баранов был далёк и от Петербурга, и от престола.

Иное дело — камергер и действительный статский советник Резанов… Именно он мог стать генератором многообещающих концепций, ориентированных как на «верхи» в столице, так и на практических реализаторов этих концепций в зоне Тихого океана. Он им, собственно, и был. Так, например, в дороге Резанов сумел «воспламенить» своими планами колебавшегося относительно целесообразности развития Русской Америки генерал-губернатора И.Б. Пестеля — отца декабриста. Отнюдь не впечатлительный, а скорее скептичный, Пестель заявил, что его свидание с Резановым «рассекло для него этот гордиев узел».

Резанову было под силу, опираясь на опыт и энергию таких единомышленников, как Булдаков и Баранов, на поддержку Румянцева и Мордвинова, подвигнуть императора на масштабные практические действия в Русской Америке и вообще на Тихом океане. Тем более что энтузиазм на сей счёт тогда у Александра наличествовал. А при необходимости Резанов мог и дипломатически парировать внешние угрозы новому русскому делу. Резанова не стало, и широкий геополитический замысел заглох. Уже в 1960 году адмирал США Ван Дёрс честно написал:

«Н.П. Резанов был человеком большой прозорливости… Кто знает, если бы не его случайная смерть, то может быть, в настоящее время Калифорния была бы не американской, а русской».

Но была ли смерть Резанова случайной? — спросим себя ещё раз. Особенно — с учётом того, что если бы не эта «случайная» смерть, то Калифорния там или не Калифорния, а уж «Аляска и окрестности» почти наверняка остались бы русскими!

Александр Бушков в своей «Русской Америке», написанной уже после выхода в свет моей «Русской Америки», просто-таки высмеял высказанную там версию о причастности к смерти Резанова не Господа Бога, а английской агентуры в Сибири. Спору нет, при тогдашних коммуникационных возможностях организовать не столько устранение Резанова, сколько передачу в реальном масштабе времени указаний об этом было не так просто. Но — возможно! Миссия Резанова для англичан секретом не была давно, а возвратный маршрут его был заранее известен — поскольку Крузенштерн и Лисянский ушли в Россию, возвращаться в Петербург Резанов мог лишь через Сибирь и обязательно — через Иркутск и Красноярск.

В истории юной Марии-Кончиты и 41-летнего Резанова имеется некая странная деталь, дополнительно работающая на версию о причастности англичан к смерти Резанова… Дело в том, что о печальной кончине её возлюбленного сообщил Кончите в 1842 году, прибыв в Сан-Франциско, директор Гудзоновской компании сэр Джордж Симпсон, проехавший на пути в Америку через Сибирь и якобы побывавший на могиле Резанова в Красноярске.

Английская «Компания Гудзонова залива», созданная в 1670 году для освоения Канады, являла собой феномен, уникальный даже по сравнению с Ост- и Вест-Индскими компаниями. Она была учреждена хартией Карла II, предоставляющей компании право владения огромной территорией, прилегающей к Гудзонову заливу, глубоко вдающемуся в континент. Владения компании получили наименование «земля Руперта» — по имени одного из 17 основателей компании принца Руперта. Позднее из них были образованы канадские провинции Альберта, Манитоба и Саскачеван.

В 1783 году образовалась Монреальская Северо-Западная компания мехов («North-West Fur Company of Montreal»). Старая и новая компании вступили в жестокое соперничество, доходившее до вооружённых столкновений. В итоге в 1821 году они объединились под общим названием «Компания Гудзонова залива» [ «Hudson`s Bay Company» (НВС)]. Английский парламент закрепил за объединённой компанией монопольное положение на Северо-Западе на 21 год, и в 1838 году привилегия была продлена ещё на 21 год, окончательно закончившись лишь в 1859 году.