40. Самый агрессивный сюжет антиримских монет, выпущенных италиками во время Союзнической войны. Римский волк затравлен италийским быком, а под этими изображениями имя ответственного за чеканку выбито на оскском языке. Другую сторону монеты украшает голова бога Вакха и имя, тоже на оскском языке, одного из главных италийских полководцев

Причины Союзнической войны могли быть самыми разными, но последствия принятых в 90 и 89 гг. до н. э. законов о распространении полного римского гражданства на большей части полуострова были впечатляющими. Из всех античных государств именно Италия этого периода была ближе всего к тому, что называлось национальным государством. Рассматривая устройство Рима за несколько столетий до того, мы обратили внимание, что «римлянин» мог иметь «двойное гражданство» и два разных мироощущения, принадлежа к римскому обществу и одновременно к гражданскому обществу родного города. Теперь это стало нормой. Если верить цифрам, которые приводят древние авторы, число римских граждан в одночасье утроилось, достигнув чуть больше миллиона. Последствия и проблемы, с этим связанные, не заставили себя ждать. Начались яростные дебаты о том, как втиснуть новичков в существовавшие трибы. Не прошло предложение ограничить влияние италиков при принятии решений на собраниях, приписав их к небольшому числу дополнительных триб, которые бы всегда голосовали последними. Однако римляне так и не смогли адекватно перестроить под новую реальность свою традиционную систему политических и административных институтов. За пределами Рима никогда не проводились голосования, поэтому на практике только те италики, у которых было достаточно денег и времени для поездки в столицу, могли воспользоваться своими политическими преимуществами. На римлян легло непростое бремя составлять официальные списки такого огромного числа граждан; были, впрочем, попытки возложить часть хлопот на местные власти. Первая полная перепись населения состоялась в 70 г. до н. э. (именно из нее берутся данные о том миллионе с небольшим), при этом она оставалась последней официальной регистрацией вплоть до 28 г. до н. э., то есть до начала правления императора Августа. Перерыв в статистике обычно объясняют политической нестабильностью, но, несомненно, масштаб и сложность задачи также сказались на отсутствии данных.

Через тридцать лет все еще приходилось распутывать сложные узелки, завязанные после Союзнической войны. Красноречивый пример тому – речь Цицерона в защиту поэта Архия в 62 г. до н. э. К этому моменту Архий уже воспел заслуги нескольких выдающихся римлян (к счастью или несчастью, ни одно из его эпических произведений не сохранилось), и Цицерон надеялся на подобную поэму, которая бы увековечила его победу над Катилиной. Архий родился в Антиохии в Сирии, но считал себя римским гражданином Авлом Лицинием Архием на основании того, что он, иммигрировав в Италию, поселился в городе Гераклее и поэтому после Союзнической войны должен был получить полное римское гражданство. Однако этот статус пришлось подтверждать в суде. Защита столкнулась с некоторыми препятствиями. Не оказалось никаких письменных доказательств того, что Архий был гражданином Гераклеи, поскольку здание с цензорскими архивами сгорело во время Союзнической войны. Не нашлось письменных свидетельств и его римского гражданства, так как в обеих переписях его тоже не оказалось. Можно предположить, что он отсутствовал в стране как раз во время последних цензов. Цицерону пришлось основываться на показаниях свидетелей, которые готовы были поручиться за поэта, и на частных записках претора, умершего к тому времени, но когда-то первым принявшего его заявление на гражданство.

Чем кончился суд, мы не знаем. Насколько вескими сочли присяжные заседатели причины отсутствия документов? Или они поняли, что это как раз обычное для гражданской войны «непредвиденное стечение обстоятельств»: потеря документов, отсутствие свидетельств? Как бы то ни было, речь Цицерона является бесценным свидетельством тех противоречий и административных кошмаров, которые, вероятно, скрывались за кратким сообщением «союзникам даровали гражданство». Это был смелый шаг со стороны римлян, пусть даже и вынужденный, но легко предположить, что было много таких Архиев, которые после этих решений оказались втянутыми в разбор запутанных юридических «завалов», и большинство из них вряд ли имели достаточно денег или влияния, чтобы их дела представлял Цицерон.

Осадой Помпей в 89 г. до н. э., в которой участвовал 17-летний Цицерон в чине самого младшего офицера, руководил римский полководец Луций Корнелий Сулла по прозвищу Felix, что значит «Счастливый» или, многозначительнее, «любимец богини Венеры». Он встретил в городе хорошо организованный отпор, судя по объявлениям, обнаруженным под позднейшей штукатуркой на фасадах домов: уточнялись места сбора местного ополчения. Помпеи продержались некоторое время, пока Сулла отвлекся на другие более важные объекты. Римский полководец, похоже, произвел неизгладимое впечатление на местных исполнителей граффити, которые процарапали его имя на одной из башен городской стены.

Сулле предстояло стать центральной и весьма противоречивой фигурой в последующий десятилетний период открытых военных столкновений в самом Риме и вокруг него, а затем короткого, но кровавого единовластного правления. Потомок знаменитого патрицианского рода, утратившего прежнее почетное положение, Сулла стал консулом в 88 г. до н. э. примерно в 50-летнем возрасте. Все началось с его вторжения в Рим с легионами, которыми он руководил на последних этапах Союзнической войны: так Сулла решил добиться права на командование в войне против Митридата, сулившей славу и богатую добычу. Дело в том, что эта почетная обязанность сначала выпала Сулле, но потом, в его отсутствие, была передана его сопернику. И все еще более обострилось, когда он вернулся с победой в 83 г. до н. э., и ему пришлось в течение двух лет отвоевывать Рим у политических противников, которые захватили власть во время его отсутствия. Пока Сулла воевал на Востоке, в Риме все разногласия решались тоже не мирным, а насильственным путем, с помощью убийств и грабежей. Полководцы, отправленные на войну с Митридатом, больше сил потратили на борьбу друг с другом, чем с иноземным врагом. Про всю эту историю можно сказать, что это было бы смешно, если бы не было так грустно…

Античные авторы обычно рисуют мрачную, кровопролитную, при этом весьма противоречивую картину середины 80-х гг. до н. э. Жестокие столкновения ознаменовали оба возвращения Суллы в Рим. Во время второго его вторжения в Рим сгорел храм Юпитера на Капитолии – символ Республики, а сенаторы перестали чувствовать себя в безопасности даже в здании сената. Четверо были там убиты врагами Суллы прямо на заседании, включая предка императора Нерона. Тем временем на Востоке один из командующих кампанией против Митридата был убит своим заместителем, который затем покончил с собой после того, как вся армия разбежалась. Большая часть дезертиров решила присоединиться к Сулле, но некоторая часть рискнула разделить свою судьбу с Митридатом, их предполагаемым противником.

История с проскрипциями и террор, последовавший после обнародования безумных списков подлежавших истреблению граждан, обросла массой «скверных анекдотов». Особой темой был садизм Суллы. За несколько лет до этого его противники положили начало кровавой традиции вывешивать головы поверженных врагов на Форуме, прикрепляя их к рострам, но, говорят, Сулла пошел еще дальше. Он выставлял головы в качестве трофеев прямо у себя дома в атрии, пародируя древний обычай хранить на этом месте скульптурные портреты славных предков. Дальше – хуже: Сулла не пощадил и греческую литературу. Он прокомментировал подарок в виде головы очень молодого человека следующей цитатой из комедии Аристофана: «Нужно сначала стать гребцом, а потом управлять рулем».[44] «Никто больше него не сделал плохого своим врагам», – такие слова желал Сулла включить в свою эпитафию, отчасти подражавшую эпитафиям Сципионов. Но это была только часть истории. Надо иметь в виду, что нашлось множество желающих поучаствовать в резне, чтобы свести счеты со своими недругами или получить вознаграждение за убийство. Катилина был одним из таких печально известных головорезов, он упросил Суллу включить в проскрипции своих личных врагов, а когда грязная работа была сделана, запачканные человеческой кровью руки умыл в священном фонтане.