41. Серебряная монета Суллы, чеканки 84–83 гг. до н. э. Композиция подчеркивает, что успехи Суллы связаны с божественной поддержкой. На одной стороне монеты изображена голова Венеры. Справа едва заметна фигура ее сына Купидона с пальмовой ветвью – символом победы. На другой стороне – свидетельства военных успехов Суллы, любимца богов. Надпись IMPER (ATOR) ITERUM говорит о том, что он дважды (iterum) провозглашен победителем (imperator) его войсками. Среди символов в центре – два комплекта доспехов в качестве военных трофеев

Как нам объяснить такие зверства? Не все можно списать на риторику. Преувеличения, конечно, были, но преувеличено далеко не все. Большую часть сведений мы черпаем в изложении пристрастных писателей, склонных подчеркивать и раздувать жестокость своих врагов. Очернение Катилины, к примеру, легко отнести на счет предвзятости Цицерона, и все же только до определенного момента. Дважды захваченный Рим, сожжение храма Юпитера, сражающиеся в городе легионеры, проскрипции – все эти деяния Суллы никак нельзя назвать вымыслом пропаганды. Одними только догадками о том, что могло заставить Суллу сделать то, что он сделал, не объяснить ситуацию. Его мотивы до сих пор являются объектом бурных дискуссий. Был ли он жестоким и расчетливым автократом? Или он предпринял отчаянную попытку восстановить порядок в Риме? Что бы ни стояло за действиями Суллы, насилие распространилось настолько широко, что его нельзя списать на влияние только одного человека.

Конфликты этого периоды были во многом продолжением Союзнической войны: гражданская война между бывшими союзниками и друзьями переросла в гражданскую войну между согражданами. В результате было размыто различие между римлянами и врагами-иноземцами, или hostes. Сулла в 88 г. до н. э. так назвал своих соперников в Риме. Это было первое публичное употребление этого слова применительно к соплеменникам, позже и Цицерон его использовал в том же духе. Вскоре после того, как Сулла оставил город, враги обозвали в ответ hostis уже его самого. Смешение понятий проявилось в далеком Восточном Средиземноморье – там бесчинства докатились до армии. Старые представления были настолько искажены, что сбежавшие от римского полководца солдаты всерьез выбирали, кому присягнуть на верность: Сулле или Митридату, а одно подразделение римлян чуть было не разрушило Трою, предка Рима. Это было похоже на символическое отцеубийство.

После Союзнической войны в Риме и его окрестностях болтались вооруженные люди, постоянно готовые к военным действиям, с опытом, полученным в сражениях в Италии против своих же родных и близких. Предыдущие эпизоды столкновений в Риме, какими бы грубыми и жестокими они ни были, длились недолго и широко не распространялись. Но когда вооруженные до зубов легионы заменили головорезов-одиночек, вроде тех, кто убил сторонников Гракхов, то город превратился в полноценный театр военных действий. Имя Суллы связано с периодом долгой полномасштабной войны в Риме. Фактически произошел возврат к частным бандам времен раннего Рима: отдельные лидеры при поддержке граждан с их голосами и сената с его постановлениями могли направить легионы на выполнение любых частных задач.

Результатом этого всего явилась необычная, очень консервативная затея – попытка переписать заново римскую историю: внедрить что-то радикально новое под видом давно забытого старого. Сулла предложил выбрать себя диктатором («для издания законов и установления порядка в республике») «для проведения законопроектов, которые он составит лично сам для упорядочения государственного строя».[45] Диктатура в старину была временной должностью для чрезвычайных ситуаций, когда власть ненадолго передавалась в руки одного лица в случае крайней опасности, чаще всего – военной. Последний раз диктатора назначали за 120 лет до этого для проведения выборов 202 г. до н. э., в конце Второй Пунической войны, когда оба консула оказались вдалеке от Рима. Диктатура Суллы отличалась от предыдущих по двум признакам: во-первых, у него не было ограничения по времени правления; во-вторых, ему предоставлялись огромные и неконтролируемые полномочия, позволявшие издавать или отменять любой закон с гарантией дальнейшей свободы от преследования. И именно этим Сулла и занимался в течение трех лет, пока не принял решение об отставке. Он тихо удалился в свое имение на берегу Неаполитанского залива и умер в старости в своей постели в 78 г. до н. э. Сулла почил на удивление мирно, согласно его жизнеописанию, хотя некоторые античные авторы не без удовлетворения отмечали отвратительные подробности его последних дней: тело разъели черви, которые размножались быстрее, чем их успевали убирать. Сулла был первым диктатором в современном понимании этого слова. Юлий Цезарь будет вторым. Это станет самым губительным наследием Рима для всей нашей истории.

Сулла предложил программу реформ более обширную, чем Гай Гракх. Он отменил некоторые прежние популистские меры, включая выдачу льготного хлебного пайка. Сулла ввел пакет официальных процедур и инструкций по прохождению лестницы магистратур, многие из этих правил восстанавливали главенствующее положение сената в системе государственных институтов. Он удвоил состав сената, с примерно 300 членов до 600 (никогда не было определенного числа сенаторов) и предусмотрительно поменял систему назначения сенаторов, обеспечив и на будущее поддержание его численности. Вместо назначения сенаторов цензором отныне все квесторы автоматически попадали в сенат, и одновременно диктатор увеличил количество квесторов с восьми до двадцати. Это обеспечивало более или менее надежное восполнение ежегодно выбывавших по причине смерти сенаторов. Сулла также настаивал, чтобы должности получали в определенном порядке и не раньше оговоренного возраста (никто не мог, например, стать квестором, не достигнув тридцати лет), нельзя было к тому же никакую должность занимать дважды с перерывом менее десяти лет. Это была попытка предотвратить как раз такое единовластие, которое установил сам Сулла.

Реформы подавались, как стремление вернуть традиционно сложившийся в Риме порядок. В действительности же не все они работали на восстановление обычаев предков. Две или три попытки урегулировать схему прохождения магистратур уже предпринимались ранее, но чем далее мы углубляемся в прошлое Рима, тем более гибкие и подвижные правила получения должностей там встречаем. Нововведения вызвали и некоторые нежелательные последствия. Увеличение числа квесторов решало одну проблему – пополнение сената, – но при этом порождало другую проблему. Количество консулов оставалось неизменным – только двое. Зато внизу служебной лестницы появлялось все больше молодых людей, которым не суждено было добраться до вершины. Конечно, не все туда рвались; некоторые не доживали до минимального консульского возраста – сорока двух лет. Однако новая система практически гарантировала обострение конкурентной борьбы с увеличением числа обойденных судьбой и раздосадованных поражением, наподобие Катилины через два десятилетия.