Наконец она услышала шорох гравия. Он был совсем близко.

— Я здесь, — окликнула она, — На веранде.

Она знала, что этими словами не на шутку его перепугала. Он, наверное, подпрыгнул от удивления и чувства вины. Если только Патрику вообще знакомо такое чувство. Эбби в этом сомневалась. Как мог человек поступить так, как поступил он сегодня вечером, и при этом остаться человеческим существом, способным на муки совести, подобные тем, которые сейчас испытывала она? Ведь она сама позволила ему войти в ее жизнь и в ее дом, не говоря уже о ее постели и теле!

Она увидела очертания высокой и широкоплечей мужской фигуры.

Эбби осторожно сжала пистолет обеими руками, навела дуло на дверь и медленно, почти бесшумно, сняла с предохранителя. Средний палец ее правой руки лег на спусковой крючок. Она не собиралась его убивать. Она всего лишь хотела его напугать и заставить убраться прочь.

Высокая темная фигура бесшумно поднялась по ступеням крыльца.

Он нашарил ручку, медленно потянул дверь на себя и шагнул через порог.

Эбби подняла пистолет, прицелившись фигуре в грудь.

— Стоять, Патрик. Ни с места.

— Эбби? — изумленно произнес он.

Услышав этот голос, она вздрогнула и едва не выстрелила. Она поспешила опустить пистолет, чтобы ненароком не убить вошедшего в дом человека. Мужчина, нервно поглядывая на пистолет, сделал еще два шага вперед. Эбби замерла и даже дышать перестала.

Перед ней стоял не Патрик.

— Митч… — произнесла она, и это был не вопрос.

* * *

Митч остановился.

— Я не ожидал тебя увидеть. Я хотел… Я просто…

— Ну да, подумаешь, случайно проехал мимо моего дома в два часа ночи, — холодно откликнулась Эбби. — Тут многие в это время ездят.

— Я слышал, что ты пострадала от смерча…

— Так значит, ты для этого приехал через семнадцать лет? Предложить мне помощь, или как?

Она поразилась своей способности так спокойно с ним разговаривать, сохраняя при этом ледяной тон. Ей даже удалось не пристрелить его вместо Патрика. Они оба этого заслуживали. Но она разозлилась на себя за число «семнадцать», так легко сорвавшееся с языка. Она сразу дала ему понять, что совершенно точно знает, сколько лет он отсутствовал.

— Какого черта ты здесь делаешь, Митч?

Он кивнул на пистолет.

— Беру на себя ответственность за собственную жизнь.

Эбби промолчала, но поставила пистолет на предохранитель.

— Ты и в самом деле собиралась застрелить своего мужа?

— Кого? Патрик мне не муж, — презрительно произнесла она. Пусть думает, что у нее есть какой-то другой муж. — С чего ты это взял?

— Не знаю, я только…

Он снова замолчал. Эбби тоже молчала, упрямо не желая нарушать тишину.

* * *

«Это не входило в мои планы», — думал Митч, стоя на темной веранде и пытаясь сообразить, что еще он может сказать Эбби Рейнолдс, которая, похоже, вообще не хотела с ним общаться.

Он хотел просто покататься по проселочным дорогам, пока усталость не возьмет свое. Но каким-то образом все дороги вели на север и на восток. Он свернул на шоссе и оказался в компании огромных трейлеров, доставляющих грузы из Канзас-Сити в Вичиту и дальше. Ему это быстро надоело, и он свернул на первом же перекрестке. По стечению обстоятельств это была дорога с зеленой стрелкой.

«Конечно, случайность», — решил он.

Затем любопытство взяло верх, и он решил, что обязан выяснить, действительно ли торнадо, который он видел, нанес удар по дому Эбби. Он хотел просто проехать мимо, вот и все. Да, он проедет мимо, убедится, что все в порядке, и вернется домой. Осознав, что он назвал загородный домик родителей «домом», он быстро скорректировал формулировку.

Но когда он остановился на обочине рядом с участком Эбби, то понял, что здесь что-то изменилось.

Он видел ее дом только дважды, и то проезжая мимо. И поэтому не сразу понял, чего здесь не хватает. И вдруг… О господи! Он понял, что теплица полностью разрушена. На том месте, где должны были виднеться очертания довольно просторного строения… не было ничего. Он почувствовал, как сердце учащенно забилось от страха, и поспешно взглянул в сторону дома. «Слава богу, хоть он на месте!» Это было единственной мыслью, которую ему удалось различить за шумом в ушах.

Света в доме не было, но у входа был припаркован лишь один грузовик.

Митч опознал в нем второй грузовик из двух, которые видел утром. Неужели это было совсем недавно? Ему показалось, что с тех пор прошла целая вечность. Грузовик, на котором отсюда уехал Патрик Шелленбергер, был новым и красным. Автомобиль, стоявший перед крыльцом, был черным и старым. Это машина Эбби?

С ней все в порядке? Она была дома, когда опустился смерч?

«В настоящий момент она, скорее всего, спит в этом темном доме…» — думал Митч. И, судя по всему, без Патрика. Или она отправилась ночевать к кому-то из друзей, или…

Он не мог проехать мимо. Оказалось, что он не в состоянии этого сделать. Он должен был узнать… хоть что-то.

Митч выбрался из машины. Казалось, его вытащили невидимые руки.

Эти же призрачные руки не позволили ему хлопнуть дверцей, а потом подтолкнули вперед, заставив шагнуть на дорожку, ведущую к ее дому.

«Неплохой способ нарваться на пулю», — подумал он, вспомнив о Патрике.

Но невидимые руки продолжали увлекать его вперед, и он безропотно им повиновался.

Когда Митч услышал «Я здесь, на веранде», то одновременно удивился и обрадовался. Эбби! Охватившее его чувство облегчения было огромным и всеобъемлющим. Она не ранена! Она жива! Он понял, что узнал бы ее голос где угодно, даже если бы не слышал его этим утром, даже если бы услышал его в свой последний день на земле. Он совершенно точно знал, что, окажись он на смертном одре, если в этот миг зазвонит телефон и она произнесет «Привет!», одного этого слова будет достаточно. Он ее узнает!

Он не хотел вдумываться в то, что означает охватившая его радость.

Если бы это было в его силах, он вообще запретил бы ей означать хоть что-нибудь.

В конце концов, речь идет о женщине, вышедшей замуж за этого ублюдка, Патрика Шелленбергера.

Митч напомнил себе, что его собственные чувства в данный момент не означают ровным счетом ничего. Повинуясь ее приказу, он начал подниматься на крыльцо. Ее слова подразумевали «Иди сюда!». Он заверил себя, что его бурная эмоциональная реакция указывает только на то, что он все-таки не бесчувственный мерзавец, которым привык себя считать. Что даже он способен радоваться тому, что кому-то удалось уцелеть под ударом стихии.

«Ну да, конечно! — иронизировал над собой Митч, открывая ведущую на веранду дверь. — Еще бы! Вот именно это она и подразумевает. Если ты в это веришь, то ты просто полный идиот!»