Сначала тебе было очень хорошо на солнце, но теперь от жары и света у тебя разболелась голова.

– Вот почему я оставался так долго в своей комнате?

– И да, и нет. В основном ты оставался там до тех пор, пока не вспомнил, кто ты такой.

– Я забыл практически все, потому что очень долго спал.

– Совершенно верно.

Теперь ты помнишь многое, даже несмотря на то, что у тебя раскалывается голова и перед глазами все плывет.

– Я спал так долго, потому что я и все остальные заболели и ты пыталась мне помочь? Почему ты сама не болеешь?

Ты кашляешь и нагибаешься вперед, и периферийное зрение тотчас же становится размытым. Ты делаешь несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем заговорить снова.

– Копия нашего дома, как ты сказала, – говоришь ты.

Ты выходишь на лужайку перед крыльцом. Лужайка похожа на ту, что у тебя в памяти. Ты жаждешь узнать дом, ощутить если не счастье, то хотя бы удовлетворение.

– Это то же самое.

– Правда? – Ты отворачиваешься от дома и обводишь взглядом растрескавшийся асфальт и обвалившиеся громадные экзоскелеты Комплекса. – Остальной мир выглядит так же?

– По большей части, – пожимает плечами Анна. – Уверена, есть и другие счастливчики, которым удалось остаться в живых, но к нам в дверь никто не стучится.

– Все это произошло, пока я спал? Зачем ты вообще меня разбудила?

Улыбка у Анны на лице гаснет.

– Идем, – говорит она. – Материалы для забора во дворе за домом.

* * *

Дерево и инструмент сложены у края лужайки. Анна объясняет, что небольшая часть материалов со склада, но за несколько лет она успешно обобрала заброшенные дома по соседству, а также нашла в двух часах езды строительный магазин, который не был полностью разграблен.

– Сегодня мы только приступим к задней части забора, _____. Мы не будем излишне усердствовать. Я знаю, что ты чувствуешь себя неважно.

Ты помогаешь Анне отмерить расстояние между столбами, обозначая места деревянными колышками, делаешь шесть ям ручным буром, устанавливаешь столбы и заливаешь их бетоном. После чего отдыхаешь. Ты сидишь в тени, пьешь лимонад и ешь сухой паек. Лимонад обжигает тебе горло, но ты не жалуешься. Анна говорит. Ты молчишь. Полностью сосредоточившись на том, чтобы беречь свои силы и не отключиться.

Остаток дня вы с Анной проводите, закрепляя на столбах перекладины, а на перекладинах – штакетник. Несмотря на постоянные подбадривания и похвалы Анны, тебе стыдно, поскольку помощи от тебя гораздо меньше, чем тебе хотелось бы. Ты загибаешь гвозди и криво закручиваешь шурупы. Анна вынуждена исправлять твои ошибки и переделывать значительную часть того, что ты должен был сделать сам. Ты медлительный и неловкий. Твои руки не помнят, кому они когда-то принадлежали.

* * *

Значительная часть праздничного ужина (кукуруза, жареная картошка, сочная зелень) из сада, который Анна разводит в другой части Комплекса.

– Я рассудила, что ты после напряженной работы не будешь возражать против углеводов. А вот найти замену белковой пасте я не смогла, извини. Я пробовала разводить кур и уток, но они у меня постоянно болели.

Кухня в точности такая, какой ты ее помнишь, что приносит облегчение, поскольку на видео ты видел лишь пустую кухню, еще до того, как линолеум был заменен ламинатом, до того как появился этот маленький столик, и ты не помнишь замену шкафов и кухонной техники, но каким-то образом ты вспоминаешь, что все стоит в точности на своих местах, и, возможно, ты даже помнишь, как Анна сидела вот так, как сидит сейчас, и выглядела так же, как выглядит сейчас, но ты понимаешь, что это невозможно, ведь так? Быть может, твои воспоминания сами себя создают; подобно солнечным батареям и ветряным генераторам, твои воспоминания становятся самодостаточными.

– Ты не хочешь есть?

Ты не хочешь есть. У тебя распух язык, и жевать и глотать для тебя – невыносимая мука.

– Все в порядке, – говоришь ты.

– Вид у тебя неважный. – Анна видит тебя насквозь. Тебе знакома эта идиома, и сейчас, вероятно, впервые, ты понимаешь ее смысл. Она говорит: – Так, давай поднимемся наверх.

– Анна, кто мы такие?

Анна склоняет голову набок и морщит лоб, наблюдая за тобой, мысленно подсчитывая.

– Анна, кто мы? Почему мы с тобой вместе?

Она забирает волосы назад и завязывает их в хвостик.

– Я не совсем понимаю, о чем ты спрашиваешь.

Ты кашляешь и морщишься от острых заноз боли в горле и голове.

– Как ты опишешь нас с тобой? Мы просто вместе работаем? Мы друзья? Супружеская пара? Возлюбленные? Кто мы?

Анна прикрывает рот ладонью и смеется. Она смеется до тех пор, пока ее лицо не становится красным и она не начинает задыхаться. Несмотря на то что ты чувствуешь себя отвратительно, ты тоже смеешься.

Анна умолкает. У нее на лице остается лишь тень улыбки. Ее взгляд опущен на стол.

– Было время, когда мы с тобой были всем этим. Сейчас же мы просто партнеры.

«Твои руки не помнят, кому они когда-то принадлежали».

* * *

Солнце еще не зашло, но в доме уже сгустились сумерки. Анна ведет тебя за руку по лестнице на второй этаж, и, если твои воспоминания о планировке дома верны, к себе в кабинет, в тот, что с желтыми стенами.

– Я недавно решила устроить там спальню, – говорит она. – Понимаю, комната маленькая, но мне доставляет наслаждение смотреть на то, как по утрам солнечный свет отражается от желтого.

С помощью Анны ты переодеваешься в чистую пижаму. Она из более мягкой ткани, чем те, из которых сшиты пуловер и белый халат с поясом, которые были на тебе до этого. Ты медленно забираешься на двуспальную кровать; деревянная рама скрипит под твоим весом. Ты ложишься на правый бок, лицом к окнам. Когда твоя голова погружается в подушку, Анна накрывает тебя одеялом по самую шею. Лихорадка усиливается. Ты клацаешь зубами, и твоя пижама тотчас же промокает насквозь от пота.

Анна отходит к бюро в противоположном углу комнаты, рядом с дверью. Она зажигает свечу. На стене у тебя перед глазами пляшут причудливые отсветы.

– Тебе нужно отдохнуть. Завтра большой день. Большой день для нас обоих.

Анна ложится на кровать, но остается на одеяле, а не забирается под него к тебе. Она кладет руку тебе на плечо и обещает оставаться с тобой до тех пор, пока ты не заснешь. Ты закрываешь глаза, но по-прежнему видишь оранжевый свет на стене.

* * *

Ты не спишь, сидишь в темноте на краю кровати, опустив ноги на паркетный пол, и ты плачешь.

Анны рядом с тобой в кровати нет. Мышцы твои ноют, суставы заполнены толченым стеклом. У тебя нет никакого желания двигаться, но ты встаешь, и твой мозг словно отстает на шаг от тела. Ты ковыляешь к двери и шаришь в поисках дверной ручки, которая кажется холодной в твоей вспотевшей руке. Ты открываешь дверь, и тебе очень страшно, чего именно, ты не знаешь, но этот страх отключает твой рассудок. Ты бредешь по коридору в ванную, словно пол – это лента беговой дорожки. Ты поворачиваешь краны, но воды нет. Ты дрожишь, стонешь, у тебя трясутся руки, и тут ты вдруг замечаешь на стене зеркало. В ванной темно, но ты видишь в зеркале свое отражение. Видишь, какой ты. Ты хлопаешь ладонью по выключателю на стене, но свет не зажигается. Ты перестаешь дышать и шевелиться, и ты в зеркале делаешь то же самое. Вы оба моргаете. Оба подносите руку к лицу. Ты не тот, кого помнишь. Ты не человек из видео, которые тебе показывала Анна. Ты кто-то совершенно другой, и тебе хочется закричать, но у тебя вырывается лишь тихий жалобный стон.