Согласись, что, не будь ты нашей коллегой, мы давно бы поставили вопрос о выписке на лечение по месту жительства. У нас – нейрохирургия, а не хоспис…

– Ну вот! Вы опять мне хамите! Почему мне все время хамят?! Я так измучилась…

– Не знаю, как ты, а муж твой – точно мучается. Если бы были живы его родители, мы бы быстрее с ними договорились…

– Конечно! С его мамашей! Вот кто неадекватен-то был – мамочка его! Это у них наследственное, наверное.

– Разве у его матери была опухоль?

– Нет. Но тупая – такая же….

– Короче, Лера. Завтра соберу консилиум, приглашу администрацию. Тебя пригласим. Сделаем коллегиальную запись. Ты подтвердишь, что от операции воздерживаешься. Не могу я за все это один отвечать. Никто этого не поймёт: в нейрохирургическом отделении умирает больной, которому можно помочь, а мы – разговоры разговариваем вместо операции. Все ждем кого-то…

– Ой! А у меня завтра – отгул. Хотела дома порядок навести.

– Лера, не буди лиха! Завтра в час – у нас в ординаторской.

Откланиваюсь. Лера подает мне руку, как для поцелуя. При ее воздушности, кисть руки у нее оказывается неожиданно крупной и грубой. Завтра точно не придет. Что делать?

Жена моя периодически бунтует:

– Чтобы ты обратил внимание на мое здоровье, мне нужно под грузовик попасть, ей-богу! Чтоб полчерепа снесло и шею свернуло! В ином случае от тебя ничего, кроме: «Отдохни и выпей таблетку аспирина», – не услышишь!

Но лечить больных «из-под грузовика», в самом деле, легче, чем больных с ОРЗ! Сделать тяжелому больному хуже, чем уже есть, – сложно. Температуру померил – уже помог.

А сопливому гундосу с простудой – угодить трудно. Ему надо улыбаться, советовать, назначать, сочувствовать, выписывать рецепты и объяснять, что колдрекс и фервекс – суть парацетамол, рассказывать о закаливании и пользе прогулок, лимонах-витаминах и о чае с малиновым вареньем… Шаманить и плясать с бубном вприсядку. А ведь все что нужно этому озябшему – так это покой, тепло и позвонить на работу, чтобы три дня обходились без него.

Пришла соседка и говорит:

– Посмотри, будь добр, отца моей подруги. Ей в Италию лететь, а у старика спину свело, ходить не может!

– «Италия», – говорю. – Слово какое хорошее! Это что – «суровый Дант», макароны, Муссолини? Ну так нечего ей там делать! Не сезон. Пусть лучше за папашей ухаживает!

– Тебе все шуточки, а ее муж ждет в Вероне. Она в Италии уже десять лет живет. Сюда к отцу приезжала на недельку. Погостила, взяла билеты – домой лететь, а тут такое дело… Может быть, дед и не болеет. Чтоб так уж… Не хочет, чтобы дочь уезжала, вот и симулирует!

– Верона так Верона. Ее фамилия не Капулетти?

Оказалось, что итальянка живет в соседнем доме. Приходим. Типичная интеллигентская квартира, сохранившаяся с 80—90-х годов: много книг, стандартная «стенка», керамика по полкам, эстампы на стенах. Когда-то квартиру можно было назвать зажиточной. А сейчас – типа «бедненько, но чистенько».

Дочка деда – под стать квартире: сухая, обесцвеченные волосы с непрокрашенными темными корнями, узкие губы. Угораздило же итальянца!

Провели меня к больному. Очень спокойный мужчина лет семидесяти лежит под теплым пледом. Чисто выбрит, голубые глаза за толстыми стеклами очков. На тумбочке у кровати – надкусанное печенье на недопитом стакане кефира. Тут же – книга: «Христос и Антихрист» Мережковского. Однако!

Стал смотреть. Сразу видно, что болит сильно. Прямые мышцы спины напряжены, «блок» движений в поясничном отделе позвоночника. Симптомов «натяжения» – нет. Не похоже на то, что принято называть остеохондрозом и «радикулитом». Так бывает при деструкции позвонков. Не метастазы ли?

– Давайте, – говорю, – положим вас в больницу. Обезболим, сделаем снимки. Подлечим.

Но дед от госпитализации категорически отказался:

– Видите ли, я хорошо знаю наши больницы. Не допросишься, не дозовешься. Да и не могу я сейчас лечиться. Семейные обстоятельства…

– Тогда давайте поступим следующим образом. Завтра с утра я сделаю вам блокаду. Боли пройдут, и я отвезу вас на томограф. Обследуем и решим, что делать.

Больной согласился. Подсказал я ему, чем уменьшить боли, и отправился домой.

А дома жена учинила мне скандал! Со слезами стала просить ни в коем случае блокаду деду не делать. Вдруг осложнение, вдруг аллергия, вдруг… и т. д.! Чего только она со мной не пе́режила, но так никогда не просила! Я злился, ругался, но в конце концов сдался: во многом она права – не делают обычно блокады вне больницы.

Утром, перед работой, пошел к деду – извиниться и придумать что-то другое. Двери открыла заплаканная «Капулетти».

– У папы инсульт! Ночью вызывали «скорую». Сделали уколы и уехали. Сказали, чтобы вызывали их повторно, если не будет лучше. Или утром – врача из поликлиники.

Старых инсультников «скорая» старается в больницу не везти.

«Старый, чересчур толстый, некому нести в машину, не довезем, все равно не примут…» и т. д. Вот и этого больного оставили дома.

Осматриваю. Правая рука двигается плохо, речь нарушена, из правого угла рта – подтекает слюна.

Созвонился с кем надо и пристроил деда в стационар. И только потом пришла в голову мысль: «Сделай я блокаду вчера, и инсульт точно связали бы с этой манипуляцией! Не зря, значит, жена истерику закатила!»

Я потерял больного из виду и встретился с ним примерно через месяц: позвонила «итальянка» и попросила зайти. В квартире – как Мамай прошел! Исчезли почти все книги, сервант с хрустальками – опустел. Исчезла «стенка». В углу – груда баулов.

Дед мне понравился: парез регрессировал, речь восстановилась, лицо – симметричное. Не понравилось только то, что стал он совсем спокойным и тихим. Равнодушным. Боли в спине его почти не беспокоили. Я просмотрел выписку. На онкологию деда так и не обследовали! Надавал советов и ушел.

А через неделю та же соседка рассказала, что дед умер. Вскоре после выписки он ушел из дома и пропал! Нашли его через сутки в гараже: в парадном костюме, при галстуке и без признаков жизни он сидел на переднем сиденье своего автомобиля. Дочка его сказала соседке, что умер дед «от сердца». Сразу после похорон она улетела в Италию.

Мик Джеггер надрывно поет: «I can’t get no satisfaction». Вот и у молодых хирургов бывает такое часто – не удовлетворяет работа, и всё тут! Все кажется, что не дают им развернуться во всей красе. Делает аппендэктомию, а сам мечтает свершить, как минимум, – пересадку сердца.

Но нет! Мешают старые пердуны – заведующие, главные хирурги, организация медпомощи, отсутствие техники, отсутствие доноров, да и отсутствие желающих подвергнуться такой экстренности в нашем исполнении. И это – не беда! Счастье – не в исполнении желаний, а в наличии самих этих желаний.